Энрико Коломбатто - Рынки, мораль и экономическая политика. Новый подход к защите экономики свободного рынка

Та же тема в литературе по проблемам экономического развития и переходным экономикам обсуждается в терминах двух разных вариантов реформ – реформ, осуществляемых сверху, и реформ, осуществляемых снизу. В главе 9 мы будем рассматривать то, какие экономические последствия имеют эти подходы.

Возможно, важную роль играет также система сообщающихся сосудов. [Практика перехода с государственной службы в регулирующем органе в частный бизнес характеризуется с помощью английского выражения revolving doors , т. е. вращающиеся двери. – Перев .] Чем сложнее регулирование и чем выше значимость установления прочных личных отношений с государственными служащими, тем более широкие возможности для работы в частных компаниях открываются перед теми бюрократами, которые хотят перейти на другую сторону и стать посредниками между частным сектором и своими бывшими коллегами.

Разумеется, доверие к закону зависит также от свойств системы принуждения к его исполнению (включая понятность и прозрачность), от вероятности обнаружения правонарушителя и возможности подать на него в суд, от санкций, предусмотренных за нарушение закона, а также от того, сколько времени требуется для компенсации ущерба.

Это характерно и для тех стран, в которых действует система общего права, см., например, работу [Harnay, Marciano, 2007], в которой исследована мотивация судей, действующих в системе общего права.

См. об этом у Хоппе, который в [Hoppe, 2001] объяснил, что норма временнóго предпочтения непременно растет по мере того, как общество становится все более демократическим. Более высокая норма временного предпочтения может подталкивать людей к определенным разновидностям экономического стремления к бюрократической ренте (например, к лоббированию протекционистских мер), поскольку связанные с этим чистые выгоды имеют краткосрочную природу, а чистые издержки – долгосрочную (см. [Rizzo, 2008, pp. 895–896]). Такое поведение также затронет распределение инвестиций по временным периодам, вызовет к жизни ошибочные инвестиции и затормозит экономический рост. Похожая линия рассуждений прослеживается в работе [Nicita, 2007], автор которой подчеркивает значимость того, что он называет транзакционными издержками ex ante , которые он определяет как издержки, связанные с неполным определением прав собственности, что ведет к судебным тяжбам и препятствует обмену.

Согласно оценке Хайека, данной им в [Hayek, 1960], литература последнего времени, посвященная значимости принципа верховенства права, концентрируется скорее на таких свойствах права, которые расширяют возможности индивидуального планирования, долгосрочного сотрудничества между экономическими агентами и предсказуемости поведения, чем на анализе фактического содержания правовых норм. Иначе говоря, основное внимание уделяется процедурным качествам норм, а не их основаниям. Так, справедливость (и верховенство права) теперь представляет собой критерий, позволяющий не обеспечить такое положение, при котором естественные права индивида надежно защищены, но убедиться, что индивид не подвергается дискриминации. Системным ориентиром является не моральный стандарт, а другие члены сообщества. Например, многие сторонники принципа верховенства права довольны мерами регулирования, если они надежны, стабильны, просты для понимания, предусматривают легкость принуждения к их выполнению и равным образом применимы ко всем, кто занят регулируемой деятельностью. Является сама по себе данная норма регулирования хорошей или плохой, кажется, имеет меньшее влияние на то, будет ли на нее навешен ярлык соответствующей праву. В итоге торжествует консеквенциализм и решение главных содержательных вопросов доверено общественному мнению и сегодняшним моральным стандартам, что закрывает вопрос, должно ли решение вопросов справедливости и легитимности опираться на общие и неизменные принципы или лишь на консенсус.

К сожалению, мы редко воздаем должное таким авторам, как Вальтер Ойкен и Франц Бом, принадлежащим к основателям фрайбургской школы ордолиберализма. Также редко упоминаются и те, кто первым указал на важность связи между нормами и экономической эффективностью (этот интеллектуальный долг простирается вглубь веков – до Адама Смита, если не до еще более отдаленного прошлого).

Термин «эволюционный» применяется здесь в значении, согласно которому социальное взаимодействие трактуется как такое, которое следует эффективному процессу адаптации; его не нужно путать с другим значением, которому термин обязан эволюционистской школе, согласно которой индивиды необязательно корректируют свое поведение так, чтобы получающиеся социальные результаты были наиболее желательными.

В литературе принято различать «современную» и «новую» политическую экономию (см. [Boettke et al., 2006]). Первая знаменует собой возрождение исследовательской программы, поддерживаемой шотландской традицией. Вторая представляет собой разновидность неоклассической школы, в рамках которой предполагается существование рациональных индивидов, максимизирующих полезность и пытающихся спроектировать такие институты (правила и организации), которые позволили бы им максимизировать заданные результаты.