Александр Малинкин - Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль

В этом же письме Гуссерль, принявший от Белла в дар 7000 немецких марок (сумма, по тем временам, солидная), пишет ему, что немедленно облагодетельствовал своего ученика Хайдеггера. «Так сказать stande pede я выдал из этой суммы 1000 марок нашему великолепному Хайдеггеру, который беден как церковная мышь и теперь безмерно рад, что сможет приобрести некоторые важные религиозно-философские труды» [24] Там же. С. 189. . Известно, что Хайдеггер интересовался протестантской религиозной философией и глубоко знал протестантскую теологию. Примечательно и то, что Наторп, обсуждая с Гуссерлем кандидатуру на место профессора в Марбургском университете (которое окажется вакантным после его, Наторпа, ухода на пенсию), сразу исключает из рассмотрения Шелера, так же, как и Гуссерль.

«От кандидатуры Шелера можно сразу отказаться (особенно после всего того, что мы обсуждали при нашей личной встрече), – писал Наторп. – Тем более, что со своей всё более отчётливо проявляющейся католической ориентацией он и вовсе не подходит для Марбурга. Сам же я склоняюсь к кандидатуре Хайдеггера» [25] Там же. С. 139. . На наш, взгляд, во всех этих оценках, поступках, решениях, прослеживается предвзятость, мотивированная не только человечески, но и конфессионально .

Шпигельберг так описывает дальнейшие отношения Э. Гуссерля и М. Шелера: «Переписка последующих лет говорит о растущей сдержанности в отношении к Шелеру со стороны Гуссерля, хотя он никогда открыто не формулировал её причин. Есть, однако, достаточное число явных и скрытых свидетельство того, что оценка Гуссерлем Шелера, не слишком высокая с самого начала, снижалась пропорционально быстрому росту известности последнего. Нетрудно понять главное возражение строгого философа Гуссерля против скороспелых положений Шелера, совмещавших в себе блестящие идеи с их неадекватной проработкой. Он начал видеть в Шелере скорее угрозу своим собственным устремлениям, нежели их наследника. В частной беседе он даже назвал феноменологию Шелера «золотом дураков» ( Talmi [26] Talmi = Talmigold (от французского Tallois-demi-or) – 1) французское золото, дешёвая имитация (о ювелирных изделиях); 2) подделка, мишура. Золото тальми, или тальми-золото – обиходное название сплава позолоченной латуни или томпака, применявшегося в ювелирном деле для изготовления дешёвых украшений, а также медалей, жетонов и т. п. (состав сплава: 84,4 % меди, 12,2 % цинка, 1,7 % олова; впервые изобретён и использован в XIX в. парижским фабрикантом Tallois). ), противопоставив её подлинному золоту серьёзной феноменологии [Автор книги нечаянно услышал это на неофициальном собрании студентов в 1924 году. – Примечание Шпигельберга ]. В одном из писем к Ингардену (от 19 апреля 1931 года, т. е. через три года после смерти Шелера) он даже назвал Шелера одним из двух своих «антиподов», наряду с Хайдеггером» [27] Шпигельберг Г . Феноменологическое движение. Историческое введение. М.: Логос, 2002. С. 252. По мнению Шпигельберга, различие в подходах Гуссерля и Шелера к философии в значительной степени «было различием личностей и темпераментов». «Шелер мало походил на кабинетного учёного, который следует обычной рутине дел и держится в стороне от острых проблем своего времени. Философской обителью Шелера было кафе. Его философия была проникнута напряжённым чувством жизни своего времени и для своего времени, времени кризиса в преддверии глубоких изменений, который он распознал задолго до Первой мировой войны. Острее всего этот кризис выразился, по мнению Шелера, в социальной и экономической сферах. Это объясняет, помимо прочего, непреходящий интерес Шелера к социологии». (Там же. С. 253, 254) .

Чем же было мотивировано описанное выше постепенное «охлаждение» Гуссерля к Шелеру, дошедшее почти до полного неприятия? Шпигельберг прямо указывает на причину: Гуссерль начал видеть в Шелере угрозу своим собственным устремлениям. Но каким? И какую угрозу имеет в виду Шпигельберг?

На наш взгляд, в данном конкретном случае речь может идти только о феномене, который К. Манхейм назвал «конкуренцией в области духовного». По всей вероятности, Гуссерль стремился утвердить собственное понимание феноменологии в качестве единственно верного, поэтому не мог позволить кому-то претендовать на оспаривание первенства в её «открытии». Шелер, между тем, явно претендовал, если и не на «открытие» феноменологии, то, по меньшей мере, – как явствует из приведенной выше цитаты о его первой встрече с Гуссерлем – на что-то вроде «сооткрытия» или на собственное параллельное независимое «открытие».

Ревнивое отношение Гуссерля к своему детищу понятно – не вполне понятно его стремление утвердить собственное понимание феноменологии в качестве единственно верного. Конечно, мы можем только предполагать, существовало ли это стремление в действительности – ведь достоверных доказательств в данном случае нет и быть не может. Но, судя по свидетельству современника Шпигельберга, это предположение далеко не беспочвенно. Если таковое стремление всё же было, то чисто объективно Шелер как философ представлял угрозу для философского авторитета Гуссерля, может быть, даже в большей степени, чем М. Хайдеггер, – ведь Шелер, в отличие от М. Хайдеггера, никогда не был учеником Гуссерля, а между тем шелеровская концепция феноменологии, названная Гуссерлем «золотом дураков», привлекала к себе после войны всё больше внимания (в том числе Хайдеггера). Это и вызывало раздражение у «отца-основателя».

Американский философ Манфред С. Фрингс в книге о Шелере 1997 г., подводящей итог его многолетнему изучению творчества немецкого мыслителя, указывает на независимость Шелера как феноменолога от гуссерлевской трактовки феноменологии. С первых страниц своей книги он решительно отвергает распространённый стереотип, согласно которому Шелер якобы «позаимствовал» у Э. Гуссерля его трактовку феноменологии. Рассказывая о мюнхенском периоде жизни и творчества Шелера (декабрь 1906–1910 гг.), Фрингс пишет: «В Католическом университете Мюнхена Шелер познакомился со многими первыми феноменологами, но уже в то время он дистанцировался от множества аспектов понимания феноменологии, которые были созданы «отцом феноменологии» Эдмундом Гуссерлем» [28] Frings M. S . The Mind of Max Scheler. The first comprehensive guide based on the complete works. Marquette university press, 1997. P. 9. . В подразделах книги Фрингса, посвящённых восприятию идей Шелера в США, и «предварительных замечаниях» к главе VII «Дорефлексивная феноменология Шелера» Фрингс по сути дела отвечает на вопрос, как и почему такой стереотип сложился.

Задолго до Фрингса в книге «Феноменологическое движение. Историческое введение» (1969) Шпигельберг также счёл необходимым начать главу о Шелере с рассмотрения его места в феноменологическом движении, подчеркнув независимость Шелера как феноменолога от гуссерлевской трактовки феноменологии. Раздел о Шелере он начинает с эпиграфа из Ортеги-и-Гассета « Первым гением, Адамом нового Рая… был Макс Шелер ». «…В начале двадцатых годов, до появления Мартина Хайдеггера, Макс Шелер был в глазах немецкой общественности феноменологом номер два. В действительности, для многих он был звездой первой величины, сияние которой открыло больше, чем просто выдающегося представителя новой школы: философа века. (…) Ведь Шелер, конечно, был больше, чем один из феноменологов. Позволительно даже спросить: до какой степени, в конечном счёте, он был феноменологом? Однако влияние Шелера на феноменологическое движение – неоспоримый исторический факт. Кроме этого, он, вероятно, сделал больше для распространения феноменологии за границей – в особенности во франкоязычном и испаноязычном мире – чем любой другой феноменолог. Отчасти именно этот факт породил некоторые упрощающие суть дела легенды, описывающие Шелера просто как первого ученика и сподвижника Гуссерля» [29] Шпигельберг Г . Феноменологическое движение. Историческое введение. М.: Логос, 2002. С. 251. .