Станислав Борзых - Судьба цивилизации

Не напоминает ли вас всё это некий замкнутый круг, из которого не просто проблематично, а невозможно выбраться? Всякий раз, когда мы хотим что-нибудь объяснить и оправдать, нам только и надо, что обратиться к прошлым событиям, которые исключительно в силу того, что они стряслись как таковые, обосновывают абсолютно любое – оно не единственное, гипотетически их бесконечное множество – нынешнее положение вещей во всех его деталях и подробностях.

Выходит так, что решительно всё, что вас окружает, именно должно было быть таким и никаким иным, а это, в свою очередь, говорит о том, что и вы, и всё прочее были заранее спланированы и предусмотрены с самого момента Большого Взрыва – если эта теория верна. Т.е. предопределённость не только имеет место быть, но она и вездесуща, и всепроникающа, пропитывая собой всё на свете от малого до великого на веки веков. Насколько вам нравится такая картина?

По сути, мы обязаны постулировать, что никаких случайностей не бывает, но всё известно наперёд, если, разумеется, мы знаем все начальные условия и законы. Подобный детерминизм в частности означает, что эти строки неизбежно появляются перед вашими глазами прямо в данный момент, и все предшествующие события толкали вас в это мгновение и к этим словам и буквам – а также ко всему остальному, что им сопутствует, во всей его тотальности. Хотите ли вы лишиться свободы воли или всё-таки её ещё можно спасти?

Отчасти нас щадит наше собственное невежество. Не обладая достаточной полнотой сведений – резонно спросить о том, сколько именно мы способны постигнуть вообще, но учитывая неопределённость потенциальных вероятностей, утверждать что-либо наверняка было бы глупо, как бы то ни было, но нашего оснащения вряд ли хватит на многое – об этом мире мы верим в иллюзию спонтанного и неожиданного, которые хотя и не таковы, но кажутся нам чем-то подобным. Это усугубляется тем, что смотрим мы на мир человеческими глазами, а потому далеко не всё замечаем – а то и вовсе видим лишь мизерную часть реальности. В принципе если вам этого довольно, то непредсказуемость реабилитирована, и нет никаких причин волноваться по её поводу. Неведение тоже бывает иногда полезно.

Однако это не снимает вопроса о том, до какой степени всё предопределено. Если ответ сто процентов, то ни о какой независимости не приходится и мечтать, если же показатель хотя бы слегка ниже, то случайность остаётся. Конечно, при ответе нужно иметь в виду, что у нас не может быть никакой уверенности в том, что мы правы – как в силу озвученных причин, так и по ряду иных. Тем не менее, какое решение нам необходимо, а потому его стоит поискать.

В физике элементарных частиц ничего заданного нет. Существуют отдельные колебания и осцилляции, которые носят вероятностный, но не детерминистский характер. Однако на макроуровне, т.е. среди обычных для нас предметов, включая и нас самих, мы явно наблюдаем вполне предсказуемые следствия определённых триггеров, вычислить которые, по крайней мере потенциально, мы в состоянии. Всё это несколько странно, потому что вторые состоят из первых, а качества суммы вроде бы – но не в случае эмерджентности – должны вытекать из свойств её частей. Однако этого не происходит. Как тогда примирить эти две точки зрения и почему они столь отличны?

Тут приемлемы разные варианты. Например, мы можем ошибаться или чего-то не знать, что мешает нам смотреть на мир нормально. Или же имеющихся данных недостаточно для того, чтобы выстроить полную картину. Наконец, не столь уж и дико допустить, что мы заблуждаемся и глядим не туда. Всё это, однако, неудовлетворительно. Как квантовая механика, так и законы И. Ньютона – а равно и много чего ещё – прекрасно зарекомендовали себя – впрочем, нужно помнить, что лишь в наших глазах, а не в каком-то абсолютном значении, если таковое существует в принципе – и нам надо либо что-то действительно более весомое и элегантное, либо же попытаться примирить указанные точки зрения. Из-за отсутствия первого, займёмся вторым – но это, естественно, не означает, что первое нереализуемо, просто на данный момент какой-то внятной альтернативы мы лишены, мы ещё вернёмся к этому вопросу.

Как известно, Э. Шрёдингер придумал мыслительный эксперимент с котом, который получил его фамилию в качестве клички. Не вдаваясь в подробности, смысл состоит в том, что это животное одновременно и живо, и мёртво, по меньшей мере, пока мы не проведём наблюдение – это главное место преткновения современной физики. Понятно, что и то, и другое вместе невозможно – интуитивно мы разводим эти состояния, но далеко не факт, что сущностно они противоположны – а потому обычно считается, что мы здесь обнаруживаем парадокс – а именно суперпозицию элементарной частицы – решить который никто не в состоянии. Однако проблема – или её решение – состоит в том, что и не надо ничего с этим делать.

Оставляя в стороне сугубо технические сложности организации подобного опыта – именно поэтому он гипотетический, а не настоящий – а также трудности определения отличия жизни от смерти, смысл состоит в том, чтобы забыть о нём в принципе. Как уже на раз предлагалось, для нас совершенно неважно, что произошло – или нет – с котом, если мы его не видим – в таком случае он для нас банально отсутствует. Кроме того, несколько странно применять законы квантовой физики в макромире, в котором действуют другие правила игры. Впрочем, критично не это.

Существенно то, что неопределённость, пусть и не на том уровне, о котором тут говорится, всё-таки остаётся. Порождаем ли мы в роли наблюдателей новые вселенные, есть ли они как таковые, а также действительно ли частицы могут быть сразу в двух местах одновременно, не так и важно, когда речь идёт об истории. Она совершается не электронами, но людьми – или иными участниками схожего размера – а мы достаточно детерминированы, чтобы отказать случаю в праве вмешательства в нашу жизнь. Но не противоречие ли это? Нет и вот почему.

Как уже было отмечено выше, мы просто очень много не знаем. Учесть абсолютно все детали – вплоть до составляющих атома, а то и до кварков – реально лишь тогда, когда мы воспроизводим систему во всей её полноте, а это ведёт к необходимости, по крайней мере репликации – и скорее всего неоднократной – всего мироздания – это надо делать, если суперпозиция сохраняется, если её нет, то ничего предпринимать не стоит. Конечно, для тех, кому удобно присутствовать в том или ином типе мультиверса – или как там ещё эти конструкции называются – это не выглядит проблематично, но, как представляется, у нас нет нужды в огромном – на самом деле астрономическом, чудовищном по всем меркам – числе других действительностей только из-за того, что мы, видите ли, не в состоянии справиться с проблемами, которые порождают наши теории. И даже если последние верны, они носят приблизительный – в силу нашей ограниченности – а не тотальный характер.