Фридрих Фурман - О филантропии древних евреев: словами Закона и устами Пророков

В-третьих, послебиблейские иудейские первоисточники, особенно литература, создававшаяся в талмудическую эпоху (1—4 вв. н.э.), оказались недоступными для большинства исследователей, не являющихся специалистами в этой сложной и весьма специфичной области. Хотя сами специалисты по Талмуду пишут о ненадежности его книг как исторических источников (его авторы были заняты, главным образом, вопросами религии, права и ритуала), они являются единственным и весьма ценным источником эволюции еврейской благотворительности в христианскую эпоху, требующим, однако, умелого использования 10 10 Loewenberg, упом. соч, с. 83—85. .

Стоит также указать, замечает Лоувенберг, что для большинства социальных работников, особенно в англоязычных странах, история западной филантропии начинается с Закона о бедных Елизаветы I (1601 г.), хотя эти акты лишь кодифицировали существующую практику или слегка изменили ранее – в течение многих веков – действовавшее законодательство. Немногие из этих специалистов, не говоря уже о широкой публике, информированы о том, что уже ранняя христианская церковь (с I века н.э.) систематически и по-другому, чем греки и римляне, занималась поддержкой бедных и обездоленных. И лишь некоторые имеют представление о том, что происходило в сфере социальной помощи и благотворительности в древней Иудее и еврейской диаспоре до возникновения христианства.

Между тем бедность, как известно, сопровождает человечество с древнейших времен вплоть до наших дней. Она имеет место и в странах постиндустриального общества, которое также не в состоянии полностью с ней справиться и которое, в дополнение к обширным социальным программам, по-прежнему нуждается в развитых системах благотворительности и филантропии.

Тем более в них нуждались древние общества, особенно еврейское, учитывая его драматическую судьбу на протяжении тысячелетий. Еврейская община, ее лидеры и мудрецы, неизбежно должны были, опираясь на библейские заповеди, выработать и развить определенные нормы и законы о поддержке бедных и обездоленных, создавать и обновлять структуры и организации, осуществляющие эту поддержку.

Поэтому, заключает Лоувенберг, богатый опыт меняющейся еврейской благотворительности в талмудическую эпоху, начавшуюся в I в. н.э., когда шло становление христианской благотворительности, наверняка использовался последней, и эта тема заслуживает специального исследования 11 11 Loewenberg, упом. соч., с. 11—17. .

Свой вклад в разделение христианской и иудейской концепций и практики благотворительности вносят также исследователи и практические деятели с еврейской стороны, стремясь подчеркнуть особую роль иудаизма и его священных книг в длительной и сложной эволюции еврейской традиции поддержки бедных и всей общины.

Их задача сейчас, как и в прошедшие века, заключается в том, чтобы отстоять независимость еврейской общины, уберечь внутренние ресурсы ее благотворительности и поддержку доноров от неубывающей угрозы их ассимиляции в господствующем христианском обществе.

О различии двух подходов к социальной помощи настойчиво пишут и говорят проповедники, комментаторы и популяризаторы еврейской Библии, когда они убеждают своих еврейских читателей и слушателей жертвовать для неимущих и всей общины. Но – по еврейскому, а не христианскому обычаю.

Детальные разъяснения принципиальных отличий двух концепций благотворительности предлагаются, например, в работах таких известных исследователей социальной этики иудаизма как Ноам Цион (Noam Zion), Джозеф Телушкин (Joseph Telushkin), Джил Джэкобс (Jill Jacobs) 12 12 Noam Zion, Jewish Giving in Comparative Perspectives: History and Story, Law and Theology, Anthropology and Psychology , in 3 volumes, Zion Holiday Publications, 2013. Rabbi Joseph Telushkin, A Code of Jewish Ethics , v.2 – « Love your neighbor as yourself », Random House, 2009. Rabbi Jill Jacobs, There Shall Be No Needy: Pursuing Social Justice Through Jewish Law & Tradition , Jewish Lights, 2009. .

Д. Джэкобс в книге «Не должно быть бедных среди нас: продвигая социальную справедливость через еврейский закон и традиции» (2009) отмечает, что противопоставление еврейского понятия tzedakah (цдака) и христианской концепции charity (любовь-милосердие) издавна имеет широкое распространение. Если последний термин, происходя из латинского caritas, означает пожертвование, сделанное исходя из сочувствия-сострадания, то согласно первому человек жертвует, основываясь на праведности-справедливости. Если в случае charity руководящим мотивом пожертвования является душевный порыв милосердия, диктуемый христианской верой, то в случае tzedakah даритель, проявляя заботу о ближнем и общине, исполняет долг-обязанность, установленную еврейским Законом.

Ноам Цион, проводя в своей монументальной трехтомной монографии сравнительный анализ иудейской концепции благотворительности с древних времен до наших дней, уделил особое внимание ее отличию от христианского канона. Характерно название главы, специально посвященной этой теме: «Милосердие Павла против цдаки Маймонида: доброжелательный жертвователь или послушный долгу донор?» В ней Цион сопоставляет два подхода к благотворительности как они сформулированы у апостола Павла в его «Послании к Галатам» (1 век н.э.) и у еврейского философа и законоучителя Маймонида (1135—1204) в его капитальном кодексе еврейского права «Мишне Тора» (Повторение Закона) 13 13 Noam Zion, см. упом. соч., volume 3, chapter 6 – Paul’s Charity versus Maimonides’s Tzedakah: Loving Giver or Dutiful Donor? http://www.haggadahsrus.com/PDF/Tzedakah.v3.ch06.pdf .

И Павел, и Маймонид, хотя и с разрывом в почти тысячелетие, отмечает Цион, не только проповедовали милосердие и цдаку, но и сами занимались сбором пожертвований для нуждающихся.

Павел собирал их для членов иудеохристианской церкви Иерусалима, чья бедность была вызвана не только их преданностью Иисусу Христу, вынудившей их оставить работу и раздарить наследственную собственность, но и нуждами их миссионерской деятельности.

Маймонид, бежавший с семьей от религиозных преследований в испанской Кордове и оказавшийся в 1166 году в египетской Александрии, занял в местной еврейской общине ведущее место. Вскоре он провел здесь сбор пожертвований для выкупа еврейских пленников, попавших в 1169 году в руки крестоносцев. Возглавив затем местную общину, Маймонид был вовлечен во все дела тогдашнего еврейского фандрайзинга. Поскольку, собирая обычные, требуемые мусульманскими правителями Египта налоги, он по необходимости занимался также всеми делами цдаки – иудейского «благотворительного налога».

Однако религиозные идеалы и мотивация их благотворительности, утверждает Н. Цион, весьма различались.

Если проповедь Павла об агапе, или любви-милосердии требует самопожертвования и самоотвержения, то наставление Маймонида о цдаке и ее восьми уровнях касается защиты личности – самосохранение благоразумного жертвователя и сбережение уязвимого достоинства нуждающегося получателя при его обязательной заботе о самом себе 14 14 Все установления иудаизма о благотворительности были кодифицированы Маймонидом в «Мишне Тора» в специальном разделе «Галахические постановления о дарах беднякам» (Мишне Тора 10:7—15). Начинаются они так: «Существует восемь ступеней благотворительности, одна выше другой. Самая высокая ступень – это когда человек поддерживает еврея-бедняка тем, что дарит или дает ему взаймы сумму денег, или вступает в деловое партнерство с ним, или находит для него работу, чтобы укрепить его и, чтобы, таким образом, он более не нуждался бы в посторонней помощи». Самая низкая ступень выражена здесь так: «Давать нехотя, с плохим выражением лица; это все же является выполнением заповеди цдаки». Обо всех ступенях еврейской благотворительности по Маймониду – на сайте http://www.rambaminrussian.org/default.htm .