Нина Цинцадзе - Государство, общество и природа в России конца XIX – первой трети XX века. Танго втроём

Относительно щекотливого вопроса об условиях отчуждения частновладельческих земель А. С. Посников высказал мысль о том, что отчуждение земли должно было быть возмездным. Обоснованием этого являлось то, что большинство земель в стране были обременены залогами, в. т.ч. повторными, и вексельными долгами, поэтому их безвозмездное отчуждение ударило бы по интересам держателей закладных листов. Последними в большинстве своем являлись простые люди, «люди маленькие», вложившие свои сбережения в закладные листы.

С необходимостью широкой мелиорации земель соглашались лидеры ГЗК. А. С. Посников на состоявшейся 19–20 мая I сессии ГЗК солидаризировался с мнением присутствовавшего министра земледелия В. М. Чернова о том, что прирезка земли крестьянам не решила бы аграрную проблему. В стране, помимо возделываемого фонда земель, был фонд неудобной, «абсолютно» не пригодной для земледелия земли, которую можно было бы улучшить и вовлечь в хозяйственный оборот. Неудобные земли, по его мнению, были резервом для будущих поколений. При этом на текущий момент подготовки аграрной реформы А. С. Посников удерживал ГЗК от раздачи крестьянам «несбыточных обещаний» значительно расширить их землепользование. Он напомнил также о том, что возникший в результате столыпинской аграрной реформы класс крестьян-собственников, располагавший несколькими миллионами десятин земли, уже тогда являлся и был бы в дальнейшем противником национализации земель, что создало бы дополнительные трудности в реализации намеченной реформы. Важной задачей ГЗК А. С. Посников называл предупреждение и сдерживание самоуправства крестьян на местах, пресечение начавшихся силовых захватов земель 309. Этим словам во многом вторил министр земледелия В. М. Чернов, присутствовавший на учредительном собрании ГЗК 310.

Член Совета ГЗК, трудовик М. Е. Березин отмечал недоверчивость крестьян, их скептическое отношение к идее созывы Всероссийского Учредительного собрания – имелся неудачный опыт работы Государственной Думы при решении аграрного вопроса. Он рекомендовал Временному правительству издать акт, который «категорически и ясно решил бы этот вопрос», закрепив недопустимость самовольных захватов земли. Отсутствие такой декларации, создававшее неопределенность ситуации, влекло стремление крестьян решить аграрный вопрос по-своему, что порождало проблемы в работе земельных комитетов.

М. Е. Березин предлагал расширить представительство крестьян на местах, чтобы повысить уровень доверия крестьян к работе ГЗК и его местных комитетов 311. Другой член Совета ГЗК, эсер Н. Я. Быховский, возражал и говорил о том, что размах крестьянского движения был не велик, самозахватов наблюдалось не много, крестьянство было «далеко от вандализма и стихийных эксцессов», сдерживало тех крестьян, которые к этому стремились. При этом значение помещичьих культурных хозяйств крестьяне осознавали (были примеры в Киевской, Тульской, Воронежской губерниях). Он тоже призывал правительство издать декларацию по земельному вопросу, в которой объявлялось бы, что вся земля будет принадлежать народу. Это должно было успокоить и фронт, и тыл 312.

В речи А. С. Посникова, открывшей 1 июля работу II сессии ГЗК, звучала мысль о стремлении ГЗК подготовить основы аграрной реформы, которая учитывала бы местные особенности, ведь Россия богата и разнообразна климатическими и почвенными условиями 313. Такой подход разделял и министр В. М. Чернов, всячески благоволивший ГЗК 314. Помимо общих принципов реформы, норм земельного обеспечения крестьян, финансовых условий отчуждения земель, ГЗК на III сессии большое внимание уделил технической стороне будущей реформы – выяснению размера, состава и распределения земельного фонда страны 315. Для этого требовалось проведение картографическо-учетных работ и обмер площади земель.

Примечательны отдельные мнения делегатов II сессии ГЗК. Крестьянин Нижегородской губернии Я. А. Пилецкий заявил, что «крестьяне устали ждать и требуют новой жизни». Без принятия временного аграрного закона крестьяне «не ручались за спокойное доведение аграрного вопроса до Учредительного собрания». От принятия ГЗК «огульных и решительных резолюций» по аграрному вопросу в виде временного закона, который связал бы руки Учредительному собранию, удерживал А. А. Кауфман. Крестьянин Пензенской губернии П. А. Трушин возражал и говорил о том, что требование законодательного урегулирования земельных споров – это не пожелание крестьян, а «крик деревни». «У нас условия таковы, что нельзя ждать», – вторил представитель Курской губернии Н. И. Дорошев 316. Прислушаться к «голосу народного рассудка», выработать и принять справедливый закон о регулировании земельных отношений, успокоить крестьянство призывал Н. П. Огановский 317. Представитель от Нижегородской губернии К. И. Цыпленков говорил о том, что при отсутствии новых законов вся губерния вынуждена была руководствоваться аграрными постановлениями Всероссийского Совета крестьянских депутатов 318. О временном аграрном законе, в особенности об урегулировании лесопользования, рассуждал и представитель Костромской губернии С. И. Барыков 319.

В постановлениях II сессии ГЗК закреплялась необходимость передачи земельным комитетам прав по урегулированию земельных споров на местах, охране земель и иных угодий от самозахватов. Предполагалось ввести дополнительные пункты в «Положение о земельных комитетах» от 21 апреля о передаче в ведение местных комитетов всех земель сельскохозяйственного назначения, лесов, вод местного значения. Земельные комитеты должны были устанавливать и регулировать правила их хозяйственного использования 320. Это предложение было подхвачено ГЗК от I Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, принявшего 25 мая соответствующее постановление по аграрному вопросу 321.

Такое крестьянское пожелание было оформлено властью 12 июля: оно закрепило правило о том, чтобы до созыва Учредительного собрания все сделки с землей и лесными угодьями осуществлялись с разрешения губернских земельных комитетов и утверждались министром земледелия 322. ГЗК в целом приветствовал этот закон, ограничивший частноправовой оборот, называя его «предтечей грядущей земельной реформы», открывавшим «эпоху нового права» 323.

Позже в циркуляре Управляющего Министерством внутренних дел И. Г. Церетели от 17 июля подчеркивались недопустимость самочинного решения земельного вопроса на местах, рубок чужих лесов, запашек чужих сенокосов и пр. Это, как он выразился, «грозило неисчислимыми бедствиями армии, стране и существованию самого государства», «голодом и продовольственным истощением». Любые самоуправные действия должны были караться по всей строгости закона 324.