Зоя Курцева - Речевой поступок: риторический и методический аспекты

Цицерон не мог не сказать, что оратор должен сочетать философию и красноречие, изучить «отдел о жизни и нравах»: «…подлинная сила красноречия в том, что оно постигает начало, сущность и развитие всех вещей, достоинств, всех законов природы, управляющей человеческими нравами, мышлением и жизнью; определяет обычаи, законы, права, руководит государством и умеет что угодно и о чем угодно высказать красиво и обильно».

В фундаментальном труде «Двенадцать книг риторических наставлений» М.Ф. Квинтилиан также не раз затрагивал вопрос об этическом начале в риторике. Он пишет: «Никак не могу согласиться с теми, кои полагают, что научать, как честно и справедливо жить, исключительно принадлежит философам… хотя я и не буду прибегать к правилам, в писаниях философских содержащихся, однако не перестану утверждать, что оные и к предмету моему, и собственно к науке красноречия принадлежат по всей справедливости» [140, с. V]. Ритор утверждал, что нельзя искусственно разделять в речи оратора силу разума и обилие слова, что великодушие, правота и другие добродетели входят во всякую речь.

Говоря о нравственной стороне ораторской речи, Квинтилиан продолжает сетовать на то, что философы присвоили самую лучшую часть

ораторского искусства, то есть то, что касается рассуждений о добром, полезном, справедливом. Ритор требует вернуть то, что философам не принадлежит: «Философы присвоили сию оставленную ораторами часть, которая всегда к риторике принадлежала, следовательно, не мы их собственностью, а они нашею завладели. Наконец, если диалектике принадлежит рассуждать о всяких вещах, то для чего ограничивать предмет риторики, который от нее разнится только слогом!» [140, с. 172].

Квинтилиан был яростным защитником риторики, которую обвиняли в том, что риторические умения можно использовать не во благо, а во зло. Он приводил, на наш взгляд, неоспоримые аргументы: «Неужели и не входить в дома, потому что иногда обваливаются на живущих? Неужели и не ковать меча для воина, потому что может употребить его и разбойник? Кто не знает, что огонь, вода, без которых жить невозможно, и даже главнейшие из светил небесных, Солнце и Луна, иногда вред приносят? <���…> Итак, хотя можно красноречие обращать на то и другое употребление, однако несправедливо было бы почитать злом ту вещь, которую можно употребить и на доброе». Нравственная часть философии, заключает Квинтилиан, неотъемлемо принадлежит оратору, риторике, «риторика есть добродетель».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Горбаневский М. В. и др. Не говори шершавым языком: о нарушениях норм литературной речи в электронных и печатных СМИ / М. В. Горбаневский, Ю. H. Караулов, В. М. Шаклеин; Российский ун-т дружбы народов.– 3-е изд., испр. и доп. – М.: Российский ун-т дружбы народов, 2010.-299 с.

По словам А. В. Волошинова, именно в пифагорейской среде родился термин «калокагатия», сочетающий в себе эстетическое и нравственное начало, гармонию физических и духовных качеств [64, с. 96]..

В область наших интересов входили также теории «соборного добра» В. С. Соловьева, «непротивление злу» Л. Н. Толстого, «абсолютного добра» Ф.М. Достоевского, «духовного обновления» И. А. Ильина и др., однако в данном исследовании мы будем, не анализируя, ссылаться на работы этих и других авторов.

Апель К.-О. Трансформация философии. – М., 2001.

Работы, на которые ссылается А.В. Назарчук, написаны на немецком языке.

Определяя понятие «дискурс», за основу мы взяли трактовки, предлагаемые А. К. Михальской (дискурс – это «важнейшая составляющая речевого события, процесс речевого поведения, речевой и невербальный обмен, протекающий в речевой ситуации») и К. Ф. Седовым (дискурс – «объективно существующее вербально-знаковое построение, которое сопровождает процесс социально значимого взаимодействия людей»).

Онтология (греч. on, ontos – сущее, logos – учение) – учение о бытии: в классической философии – учение о бытии, как таковом, выступающее (наряду с гносеологией, антропологией и др.) базовым компонентом философской системы; в современной неклассической философии – интерпретации способов бытия с нефиксированным статусом ( Можейко М.А. Онтология // Новейший философский словарь. – 3-е изд., испр. – Ми.: Книжный Дом, 2003. – 1280 с. (Мир энциклопедий)).

Интеллигибельный (лат. intelligibilis – умопостигаемый) – философская категория, образующая пару понятий с категорией сенсибельный. Термином И. обозначают такой объект, который является предметом интеллектуального созерцания. Термином «сенсибельный» (лат. sensibilis – чувственно воспринимаемый) обозначают объект, который может быть предметом чувственного созерцания. Впервые строгое деление всех объектов познания на И. и сенсибельные предлагается Платоном. Если И. объект, получивший у Платона название «идея», обладает свойствами тождественности, нерожденности и неуничтожимости, то основное свойство сенсибельного – изменчивость. Соответственно, критерием истины должно служить соотнесение суждения не с чувственным опытом сенсибельных предметов, но с чистым знанием предметов интеллигибельных. Поэтому ложность суждения – это не «иномнение», когда мнится один чувственный предмет вместо другого, но соотнесение с «идеей» умопостигаемого «небытия». В схоластике И. именовались общие сущности, к которым относят пять предикабилий Аристотеля (род, вид, определение, собственное и привходящее), фигурирующие под общим названием «универсалии». Сенсибельными же назывались единичные сущности. В философии Канта способ познания И. объекта характеризуется понятием «трансцендентный», а способ познания объекта сенсибельного характеризуется понятием «имманентный» (Шуман А. Н. И Новейший философский словарь. – 3-е изд., испр. – Ми.: Книжный Дом, 2003. – 1280 с. (Мир энциклопедий)).