Грэм Хэнкок - Ковчег завета

— Советую остаться, — сказал он, — по крайней мере до завтра.

Видя ужас, написанный на наших лицах, он добавил:

— Конечно, решать вам.

Мы с Эдом уже приняли решение, которое обсуждали почти весь вечер, и сказали представителю НФОТ, что хотели бы продолжить путешествие, если только он не считает это безрассудной храбростью.

— Я так не считаю, о'кей. Понимаю, вы стремитесь попасть в Аксум до Тимката. Опасность не так велика. Посмотрю, удастся ли нам прихватить с собой еще одного бойца НФОТ на всякий случай.

В сумерках мы снова пустились в путь. На переднем сиденье, рядом с Хагосом сидел еще один охранник — юноша с изумительно белыми зубами, высокой прической из мелких завитков, с АК-47 и тремя-четырьмя запасными рожками. Парень он был веселый, много смеялся и настоял на проигрывании тиграйских военных песен на максимальной громкости на стереомагнитоле «ленд-круизера», пока мы неслись в кромешной тьме. Я же чувствовал, что вся его энергия и бравада никак не уберегут от пуль, если кто-то решит обстрелять нас из укрытия — скажем, под тем кустом, или из того вон леска, либо из-за этого вот валуна.

Меня поразило, насколько иным было восприятие путешествия в одиночку, без надежного эскорта, без огромных урчащих грузовиков впереди и сзади. Раньше мы были частью некой геройской и непобедимой армии, неумолимо пробивавшейся сквозь барьеры темноты, отгоняя тени световым, валом. Сейчас же мы были маленькими, уязвимыми, брошенными. И пока мы следовали по дороге, ввинчивавшейся между иссохшими деревьями на горных склонах, я все лучше осознавал огромность этих диких мест, их холодную и безжалостную враждебность.

Несколько часов мы взбирались все выше и выше, двигатель трудился на пределе, а температура наружного воздуха все падала и падала. Внезапно мы оказались наверху узкого перевала, и дорогу заблокировали вооруженные люди.

Я выругался про себя, но Хагос успокоил нас:

— Не волнуйтесь. Здесь лагерь НФОТ, охраняющий дорогу… Это наши люди.

Открыв дверцу, он обменялся несколькими словами и рукопожатиями с повстанцами, окружившими «ленд-круизер». Потом нас пропустили через самодельное заграждение, и через несколько мгновений мы уже катили по продуваемому всеми ветрами плато, где среди деревянных хижин виднелись костры.

Сделав получасовую остановку и попив чаю, мы вновь окунулись в кромешную ночь. Позади один за другим угасали огоньки лагеря.

— Время шло. Я задремал, потом проснулся и обнаружил, что машина кружит по длинному «тещиному языку», спускаясь в большую долину. Слева от нас вплотную возвышался каменистый горный склон, а справа зазубренный край дороги обозначал обрыв в пропасть. И тут из чернильной тьмы бездны взвился яркий светлячок, искра чистой энергии с призрачным, люминесцентным хвостом. В долю секунды это светящееся явление достигло нас, пролетело через тропу, едва не коснувшись ветрового стекла машины, и затухло на склоне.

Тесфайе врезал по тормозам и вырубил все освещение и фары «лендкруизера». Хагос и захваченный нами в Череро боец выпрыгнули из машины и поспешили к краю пропасти, сжимая в руках АК-47.

Парни выглядели ловкими и опасными, деловыми и бесстрашными. Двигались они гармонично, как если бы совершали некий маневр, которому долго обучались.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Эд, проснувшийся от резкого торможения машины.

— Точно не знаю, — ответил я, — но, как мне кажется, в нас только что стреляли.

Я хотел было предложить покинуть машину, но тут к нам вернулись бегом Хагос и его товарищ. Они забрались на переднее сиденье, захлопнули дверцу и приказали Тесфайе ехать дальше.

— Полагаю, мы видели трассирующую пулю, — заметил я через несколько минут.

— Точно, — спокойно отозвался Хагос. — Кто-то из долины внизу сделал несколько выстрелов по нам.

— Но был только один выстрел.

— Нет-нет. Мы видели только один. Было сделано несколько выстрелов — короткая очередь. Обычная практика — зарядить рожок сверху одним-двумя трассирующими патронами, чтобы стрелок мог скорректировать огонь. Остальные же патроны обычные.

— Замечательно, — заметил Эд. Некоторое время мы ехали молча, потом я спросил Хагоса:

— Как вы думаете, кто это был?

— Скорее всего, агенты правительства. Как я уже говорил, они постоянно засылают своих людей в Тиграи, чтобы доставлять нам неприятности. По ночам они не могут бомбить нас с воздуха, поэтому используют диверсантов, чтобы помешать движению по дорогам. Иногда это им удается…

Мне пришел в голову еще один вопрос:

— Почему же они прекратили огонь? Мы ведь представляли собой отличную мишень.

— Слишком опасно для них же. Поскольку они промазали первой очередью и находились от нас довольно далеко, им не было смысла стрелять дальше. В этом районе много бойцов НФОТ. Длительная перестрелка привлекла бы их внимание.

— А… понятно.

Я устало прислонился головой к боковому стеклу джипа и подумал, как легко может безмозглая пуля унести мою жизнь и насколько уязвимы мы с нашим самомнением и бахвальством.

Около трех утра наша машина ускорила свой бег по покрытой щебенкой дороге, проходившей мимо поля, в котором стоял брошенный танк с сорванной взрывом башней и беспомощно опущенной пушкой. Слева от нас я заметил освещенные звездами массивные руины какого-то древнего здания. Меня вдруг охватило острое ощущение, что я уже видел это когда-то, и я спросил:

— Где мы находимся?

— Подъезжаем к Аксуму, — ответил Хагос. — Только что проехали дворец царицы Савской.

Через несколько минут мы въехали в небольшой городок, повернули направо, потом налево на узких улочках и остановились перед стеной, украшенной ползучими виноградными лозами и тропическими цветами. Пока другие стучались в ворота, я обошел джип, опустился на колени и поцеловал землю. Конечно, это был сентиментальный жест, но он показался мне вполне соответствующим моменту.

Утром меня разбудили яркие солнечные лучи, струившиеся через незанавешенное окно предоставленной мне комнаты. Когда мы прибыли ночью, все было погружено в темноту — в Аксуме нет электричества. Сейчас же, выйдя на улицу, я обнаружил, что нас поселили в приятном маленьком домике для гостей, окруженном зеленой лужайкой.

Я прошел на террасу, где было расставлено несколько стульев. В углу на плите, сооруженной из большой банки из-под масла, обнадеживающе кипел чайник. Рядом была кухня, в которой две женщины, которых я принял за мать и дочь, шинковали овощи.

Они приветствовали меня улыбками и тут же подали чашку сладкого, ароматного чая. Я присел и попытался собраться с мыслями, пока не проснулись мои спутники.