Грэм Хэнкок - Ковчег завета

Мы принялись нетерпеливо листать страницы. Нигде не было и намека на то, что из книги что-то выдрано. Насколько мы могли судить, рукопись не была повреждена. Мы указали на это Абба Гебра Христосу, стоявшему рядом и молча наблюдавшему за нами, и спросили: уверен ли он в том, что рассказывал нам именно об этой книге?

Как оказалось, нет. Извинившись, старик порылся в других ящиках, передавая нам несколько древних рукописей.

— Поразительно, — заметил Ричард. — Столько старых книг. Настоящая коллекция сокровищ. И они разбросаны здесь в полном беспорядке. Они могут размокнуть. Их могут украсть. Да с ними может случиться что угодно. Как бы я хотел перевезти их все в институт.

Последней мы осмотрели заключенную в деревянную обложку и прекрасно иллюстрированную копию эфиопского Жития Святых. Она также не была повреждена. Когда мы пролистали ее, Ричард ткнул меня локтем в бок.

— Я думаю, — сказал он, — что здесь мы ничего не добьемся.

— Думаю, ты прав, — кивнул я. — К тому же уже поздно. Нам пора отчаливать, иначе придется плыть в темноте.

Прежде чем откланяться, я все же попросил Йоханнеса сделать еще одну, последнюю попытку нажать на старого священника. Находится ли книга, в которой рассказывается история ковчега, здесь, или нет?

Разумеется, она здесь, стоял на своем Абба Гебра Христос. Конечно, она здесь. Проблема в том, что он просто не помнит, в какой ящик спрятал ее. Если мы подождем немного — еще чуть-чуть — он наверняка найдет ее.

Я почел за лучшее отказаться от подобного предложения. Мне показалось, что старик преднамеренно скрывал от нас что-то. Если это так, тогда можно предположить, что ему было что прятать. Но что? Не сам же ковчег, размышлял я. Быть может, даже и не пресловутую книгу. Но что-то он точно прячет.

Озадаченный и немного уязвленный возвращался я к моторке. Мы вежливо попрощались. Имея еще примерно час светлого времени, мы поплыли по спокойным водам озера Звай.

В своем блокноте я записал:

«Не думаю, что есть смысл тратить время на дальнейшее изыскание на Дебра Сион. После беседы с монахами и старшим священником я практически уверен, что значение острова лишь в притягательной силе древних, преданий о ковчеге завета. В широком смысле слова эти предания вроде бы подтверждают сказанное мне Белаи Гедаи по телефону, а именно: ковчег привозили на Дебра Сион в десятом веке ради спасения его от Гудит, он хранился здесь около семидесяти двух лет и затем был возвращен в Аксум.

Тот факт, что родной язык всех обитателей острова — тигринья, а не амхарский, — веское свидетельство в поддержку истории, рассказанной мне, ибо единственное логическое объяснение подобной этнографической особенности может состоять в том, что в отдаленном прошлом действительно имело место перемещение населения из Аксума на Дебра Сион. Нечто исключительно важное, вроде необходимости доставки ковчега в надежное место, могло определенно вызвать подобную миграцию. Больше того, если реликвия хранилась здесь более семидесяти лет до ее возвращения в Аксум, тогда легко понять, почему потомки первых переселенцев пожелали остаться на острове, ставшем для них единственным домом. Также можно было ожидать, что они сохранят народную память о славных событиях, в которых участвовали их праотцы.

Именно с народной памятью я и имел дело большую часть вечера. В процессе выявились некоторые интригующие местные тайны. И даже на минуточку у меня не возникло ощущения, что ковчег и сейчас может находиться здесь. Напротив, я был уверен, что его здесь нет, и больше того — не было здесь по меньшей мере последнюю тысячу лет.

Поскольку то же самое можно сказать и об островах на озере Тана, становится практически очевидным, что Аксум остается самым вероятным местонахождением ковчега. Иными словами, хочу я того или нет, мне придется отправиться в Аксум. Наиболее подходящее время для этого — январь, время празднования Тимката, единственная благоприятная возможность оказаться вблизи от ковчега, не пытаясь проникнуть в святая святых. И именно во время Тимката в 1770 году: там находился Брюс — предположительно с той же целью».

Захлопнув блокнот, я посмотрел на Ричарда и Йоханнеса.

— Как вы думаете, существует ли вероятность, — спросил я, — что-правительство овладеет Аксумом к январю? Я бы очень хотел побывать там во время следующего Тимката;.

Йоханнес промолчал. Ричард состроил гимасу:

— Прекрасная идея. Но это все равно, что планировать полет на Луну.

— Ну что ж, хотеть-то не запретишь, — отозвался я.

Уже в полном темноте мы причалили к пристани министерства рыболовства и только к десяти часам вечера въехали в дальние пригороды Аддис-Абебы. Мы попросили водителя отвезти нас прямо к конторе Йоханнеса в центре города, где утром припарковали свои машины (оставалось еще два часа до комендантского часа, и мы мечтали перехватить что-нибудь в соседнем ресторане). Выходя из «лендкруизера», мы услышали долгие автоматные очереди, доносившиеся, казалось, из многоквартирного дома на противоположной стороне улицы. Через несколько секунд раздались выстрелы из другого оружия. Затем установилась мертвая тишина.

— Что это было? — спросил я.

— Наверное, ничего серьезного, — предположил Ричард. — Такие изолированные стычки происходят здесь после провалившегося мятежа. Постреливают. Но ничего страшного.

— И все же, — вступил в разговор Йоханнес, — я полагаю, что вам лучше забыть об ужине. Давайте-ка по домам.

Вернувшись в «Хилтон», я сладко проспал до семи утра пятницы 24 ноября. Поплескавшись в бассейне и позавтракав, я позвонил в контору Шимелиса Мазенгия. Член политбюро просил Ричарда и меня доложить ему о результатах наших поездок на озера Тана и Звай. Его секретарь сообщила, что ожидала моего звонка и назначила нам встречу с ним на три часа пополудни.

Решив обязательно спросить Шимелиса о Тимкате и Аксуме, несмотря на пессимизм Ричарда, я поехал в Институт эфиопских исследований.

В среду 22-го мне удалось установить достоверность маршрута Нил-Тэкэзе, упомянутого в «Кебра Нагаст» и подтвержденного священником на Тана Киркос 52. Сейчас же я намеревался проверить гипотезу, сформировавшуюся в общих чертах в моей голове. Если Менелик и Первенцы старцев Израиля действительно доставили ковчег на Тана Киркос, следуя по реке Тэкэзе, то это сказалось бы на распространении иудаизма в Эфиопии. Если в этой легенде есть хоть крупица правды, рассуждал я, тогда традиционный эпицентр фалашского населения должен находиться между Тэкэзе и озером Тана, поскольку именно в этом районе Менелик должен был начать обращение местного населения в иудаизм. Если же легенды врут, тогда можно надеяться, что большинство фалаша жили где-то еще — скорее всего, гораздо дальше к северу, ближе к Красному морю (поскольку консервативные академики утверждают, что их праотцы были обращены в иудаизм еврейскими иммигрантами из Йемена).