Грэм Хэнкок - Ковчег завета

До сих пор мне совершенно ничего не было известно о кемантах, и поэтому меня заинтриговало предположение Гэмста о том, что их религии свойственны древнееврейские элементы, поскольку может пролить свет на древний характер иудейского влияния в Эфиопии, а также на его распространенность.

В своем труде Гэмст упоминает, что подружился с религиозным лидером, который в 60-е годы очень помог ему в сборе на местах фактического материала. Этого преподобного, как я знал, звали Мулуна Марша, и он имел сан «уамбар» (что на языке кемантов означает «первосвященник»). У меня было немного времени, и я считал, что лучше всего будет разыскать этого деятеля (которого Гэмст называл «неистощимым источником информации») и расспросить о религиозных верованиях его народа. Правда, я не был уверен, что он еще жив по прошествии стольких лет и что я вообще смогу найти хоть одного кеманта, еще придерживающегося традиционной иудеоязыческой веры (их и во время посещения страны Гэмстом было менее пятисот).

Прибыв в Гондэр в среду 17 января, я поделился своей тревогой со встретившими меня в аэропорту чиновниками, которые сообщили, что осталось совсем немного кемантов, преимущественно стариков, все еще исповедующих древнюю религию. Тут же были «заброшены удочки», по радио были переданы указания партийным руководителям в отдельных уголках, и уже в четверг 18-го меня порадовали известием, что уамбар еще жив. До его родной деревни нельзя было, похоже, добраться по суше, но уже предпринята была попытка убедить его прибыть на промежуточный пункт — Айкел, примерно в двух часах пути на машине к западу от Гондэра. Поездка обещала быть неопасной: в недавних боях мятежники были отброшены, и западный район, куда нам предстояло поехать, считался безопасным в дневное время.

Остаток четверга и всю пятницу все мое внимание было поглощено Тимкатом, который я описываю ниже в этой главе. Ранним же вечером в субботу 20 января я наконец смог выехать в Айкел на «тойоте-лендкруизере», предоставленном мне партией вместе с водителем. Кроме того, меня сопровождали молодой и восторженный офицер Легессе Деста, выступавший в роли переводчика. И два суровых солдата с автоматами Калашникова.

Пока мы тряслись по ухабистой грунтовой дороге через раскаленные поля и золотисто-коричневые холмы, я изучал карту Африканского рога, которую теперь постоянно возил с собой. Я с интересом отметил, что наш пункт назначения находился недалеко от истоков реки Атбара, берущей начало-примерно в пятидесяти милях к северо-западу от озера Тана и текущей в Судан, где она в конце концов сливается с Тэкэзе перед впадением в Нил чуть выше Пятого порога.

Поскольку Тэкэзе протекает так близко от Тана Киркос и конкретно указывается в «Кебра Нагаст», эта река все еще представлялась мне наиболее достойным кандидатом на маршрут доставки ковчега. Из карты становится ясно, однако, что по Атбаре тоже можно было добраться приблизительно до того же района. Я поразмышлял над этим фактом и записал в своем блокноте:

«Реки служат путями по пустыням. В случае Эфиопии все эти «дороги» — будь то Тэкэзе, Атбара или Голубой Нил — ведут на поверку к озеру Тана. Фалаша (и родственные им «иудеоязычные» кеманты) всегда проживали именно в этом районе и являются коренными эфиопами. Поскольку иудаизм (или «евреизм», как предпочитает называть его Гэмст) является привнесенным элементом их культуры, логично заключить, что он должен был быть завезен по этим рекам».

В Айкеле нас встретила группа местных партийных деятелей, сообщивших, что уамбар Мулуна Марша уже прибыл и поджидает нас. Нас подвезли к большой круглой хижине с крышей в форме улья и провели внутрь, в полутемную прохладу. Тонкие солнечные лучи проникали сквозь отверстия в мазанке, и в них струились подвешенные в воздухе пылинки. От только что подметенного земляного пола поднимался запах мергеля, смешанный с легким ароматом сандалового дерева.

Уамбар, как я и ожидал, оказался престарелым человеком. Он явно приоделся по такому случаю, ибо на нем были белый тюрбан и белые обрядовые одежды с тонким черным плащом. Сидевший до того на одном из расставленных в хижине стульев, он изящно поднялся при нашем появлении и после необходимых представлений тепло пожал, мне руку.

Воспользовавшись услугами переводчика, он тут же спросил:

— Вы работаете с мистером Гэмстом?

Я вынужден был ответить отрицательно.

— Но я читал книгу, — добавил я, — которую он написал о вашем народе. Поэтому я здесь. Меня очень интересует ваша религия.

Уамбар улыбнулся чуть печально, и я обратил внимание на одинокий, ошеломляюще длинный зуб, свисавший с левой стороны верхней челюсти и торчавший подобно бивню над нижней губой.

— Наша религия, — проговорил он, — дело прошлого. Почти никто сегодня не исповедует ее. Кеманты стали христианами.

— Но вы сами ведь не христианин?..

— Нет. Я уамбар. Я следую старым верованиям.

— Но есть же и другие?

— Их немного. — Снова та же улыбка. Потом он добавил лукаво и несколько парадоксально: — Даже те, кто называют себя христианами, не забыли своих старых верований. Все еще ухаживают за священными рощами… Все еще делаются жертвоприношения-. — Пауза на раздумье. Покачивание седой головы, вздох. — Но все меняется… Всегда происходят перемены…

— Вы сказали «священные рощи». Что вы имеете в виду?

— Мы отправляем наши обряды, как положено, на открытом воздухе. И предпочитаем молиться среди деревьев. Для этой цели у нас есть особые рощи, которые мы называем «дэгэна».

Я задал еще несколько вопросов по той же теме и установил, что на самом деле существуют два вида рощ.

Одни — собственно дэгэна — используются для ежегодных церемоний. Изначально они были посажены в далеком прошлом, когда места их точного расположения привиделись в снах основателю религии кемантов. В дополнение имелись и значительно меньшие святые места — так называемые коле, часто состоящие из одного-едимственного дерева, в котором, как считается, обитает особенно мощный дух. Эти коле обычно располагаются на высоких местах. Кстати, на окраине Айкела есть одно коле, которое я могу при желании посмотреть.

Я поинтересовался, а почитают ли фалаша священные рощи.

— Нет, — последовал ответ, — не почитают.

— Скажите, их религия похожа хоть чем-то на вашу?

Глубокомысленный кивок.

— Да. Во многом. У нас много общего. — Без подсказки он добавил: — Основателя кемантской религии называли Анайер. Он так давно прибыл сюда, в Эфиопию. Прибыл после семилетнего голода на его родине, которая находится далеко. Путешествуя с женой и детьми, он встретил основателя фалашской религии, также путешествовавшего с женой и детьми. Они обсуждали брачный союз двух групп, но не преуспели в этом.