Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 2

На заключительных страницах моих «Евреев» я изложил взгляды различных ученых на прошлое антропологического типа евреев, на его генезис. И мне пришлось отметить существование двух взаимно противоположных взглядов. Именно, я закончил свою книгу указанием на то, что одни ученые «совершенно отвергают антропологическое единство евреев и считают их продуктом непостоянных, изменяющихся условий исторической жизни», другие стремятся, напротив, доказать, что «евреи, далеко не являясь представителями чистых семитов, образуют тем не менее довольно однородную антропологическую группу». В течение периода, истекшего со времени написания этих строк, спор этот продолжался и вращался, главным образом, вокруг теории Лушана, изложенной уже в моем труде, — теории, которая под давлением новых данных и более всесторонних исследований значительно потеряла в своей стройности и, по-видимому, обречена еще на дальнейшее изменение своих положений, а, может быть, даже и на полное их крушение. Уже сам автор ее в статье «Zur physischen Anthropologie der Juden», лишает свою теорию известной доли достоверности. Так, он уже без прежней настойчивости говорит здесь о связи белокурого элемента среди современных евреев с древними аморитами, пришельцами с севера, но требует новых статистических данных для выяснения этого вопроса. Однако более подробному разбору теория Лушана была подвергнута Ауэрбахом, причем этот автор поставил своей задачей доказать несостоятельность ее по многим пунктам.

Во введении к своей статье Ауэрбах высказывается, что на протяжении т. наз. исторического периода евреи почти не подвергались никаким смешениям, что они представляют собой на всём земном шаре довольно однообразную расу; она неоднородна, как неоднородны и все прочие культурные расы, но различия, которые свойственны ей в какой-нибудь одной стране, более или менее те же самые, что и в любой другой стране. Евреи, по мнению автора, представляют собой яркий пример преобладающего влияния наследственности, сравнительно с приспособлением, в целях сохранения племенных особенностей. В результате таких предпосылок он считает необходимым выяснить, действительно ли евреи в течение исторического периода не испытали сколько-нибудь заметного смешения, можно ли, далее, доказать наличность более глубоких смешений в доисторическую эпоху и, наконец, как следует себе представить первичную расу евреев.

При оценке влияния на антропологический тип евреев смешения с окружающим населением решающее значение имеет вопрос о том, насколько часты смешанные браки между евреями и неевреями, а, в особенности, в каком направлении развивается потомство от этих браков. Статистические данные для Германии, которые более или менее могут служить показателем и для других стран, свидетельствуют, что в названной стране смешанные браки среди евреев составляют в настоящее время одну шестую часть чистых, несмешанных еврейских браков; такой процент довольно значителен и должен был бы по справедливости считаться роковым для немецкого еврейства. И, действительно, так было бы, если бы столь сильное инокровное влияние распространялось в ряду ближайших поколений вширь и вглубь. На самом же деле из всего потомства, происходящего от упомянутого количества браков между евреями и неевреями, только одна десятая часть остается в лоне еврейства; другими словами, этим путем инокровное смешение простирается всего лишь на 1/ 60всех немецких евреев. Эта пропорция, сама по себе не ничтожная, понижается еще более, если оглянуться на 20 лет назад, когда смешанные браки среди евреев были вдвое реже сравнительно с настоящим, между тем как уменьшение всего еврейского населения Германии в такой же пропорции наблюдается значительно раньше, именно при восхождении назад на втрое больший период, т. е. за 60 лет или почти к началу 19-го столетия. Продолжая еще далее подниматься назад во времени, находим отношения всё более незначительные, которые на протяжении средних веков сводятся почти на нет, а для евреев период Средневековья можно считать вплоть до французской революции: если и встречались единичные примеры смешанных браков, то дети от такого брака уже ни в коем случае не оставались евреями. Правда, можно указать на два-три случая, где, по-видимому, имело место действительное смешение евреев с неевреями. Это, во-первых, — арабско-испанская эпоха. Благоприятное правовое и экономическое положение евреев в Испании во времена арабского владычества, их деятельное участие в общественной жизни страны могло бесспорно содействовать смешанным бракам между ними и прочим местным населением, хотя положительные указания довольно скудны. Ауэрбах однако указывает на то, что евреи этой эпохи, в противоположность своим современным эпигонам, сами не обнаруживали склонности к оставлению своей племенной обособленности. Еще меньше значения следует приписывать другому, часто повторяемому историческому факту, свидетельствующему об обращении будто бы целого хазарского племени в еврейство. Вопреки мнению Икова, Ауэрбах считает достоверным только, что хазарский царь вместе с некоторыми своими приближенными принял иудейство, массового же смешения с евреями здесь не могло быть в виду ограниченного количества самих евреев в этих областях; далее, и хазары, по разрушении их царства, всецело примкнули к караимству. Оспаривает, наконец, автор и то объяснение, которое прилагают многие исследователи к издававшимся в Средние века указам о запрещении браков с евреями. Он видит в этих указах не доказательство того, что такие браки действительно происходили, но лишь одно из многих проявлений фанатической вражды к евреям. Таковы соображения автора, которые приводят его к заключению, что «евреи в течение всего Средневековья до начала 19-го столетия сохранили в абсолютной чистоте свою расу».

Иные были отношения, существовавшие в римско-эллинскую эпоху, обнимающую последние века до Р. Х. и первые по Р. Х. Различные источники согласно свидетельствуют о том, что в это время среди евреев был широко развит прозетилизм. Но этот период продолжался сравнительно недолго, и те расовые элементы, которые, благодаря временному процветанию прозелитизма, приникли в среду тогдашних евреев, не могли значительно видоизменить тот антропологический тип их, который они унаследовали на своей старой родине, в Палестине.

Ко времени появления евреев в этой стране последняя была заселена племенами как семитического, так и несемитического происхождения. Допуская смешение с первыми, Ауэрбах относится критически к вопросу о влиянии несемитических племен Палестины и соседних с ней областей на антропологический тип евреев. В этом отношении он останавливается подробнее на хеттитах и аморитах, как имеющих преобладающее значение в современных теориях об антропологическом прошлом евреев.