Виталий Ларичев - Охотники за черепами

— Стремимся примирить непримиримое? — покачал головой Фюрбрингер. — И Дарвину воздать должное, и Геккеля не обидеть? Не знаю, что из этого получится. Итак, кроме Геккеля, у тебя нет союзников?

— Отчего же нет, — улыбнулся Дюбуа. — Сам Рудольф Вирхов!

Макс Фюрбрингер на мгновение даже потерял дар речи.

— Избавь нас господь от таких союзников, а с врагами мы справимся сами. Что, разве Вирхов изменил свои взгляд на происхождение человека? — с недоверием спросил Фюрбрингер. — Насколько мне помнится вот уже десять лет, со времени Мюнхенского съезда естествоиспытателей и врачей, когда, громя Геккеля, он произнес знаменитую речь «Свобода науки в современном государстве», Вирхов не уставал твердить одно и то же: «Никакого низшего типа ископаемого человека не существовало!» Он с таким ожесточением нападал на идеи и факты, связанные с ископаемым человеком» что даже Дарвин, человек редкой терпимости к взглядам противников, вынужден был бросить реплику: «Поведение Вирхова недобросовестно!»

— Нет, Вирхов не изменил своих взглядов, но он не прочь теперь порассуждать о прародине, и знаете, где он ее помещает?

— Если он стал твоим союзником, догадываюсь…

— Родина человека, по мнению Вирхова, находилась между Индией и Голландской Индией, — серьезно пояснил Дюбуа.

— Насколько мне помнится, там нет никакой земли, океан, и только.

— В этом-то и соль — прародину поглотил океана. Она называется Лемурия.

— Вот он, типичный Вирхов! — засмеялся Фюрбрингер. — Родина есть, и ее нет, предки человека были, но остатки их надо выкопать со дна океана. На что же ты, однако, надеешься?

— Океан, возможно, поглотил не всю Лемурию, — в тон учителю ответил Дюбуа. — Суматра и Ява, страна гиббонов, чем не осколки материка прародины Вирхова? К тому же он давно выражает неудовольствие тем, что ведется только теоретическая разработка проблемы «недостающего звена»: «Надо взяться наконец, за лопаты и перестать фантазировать!» Вот я и решил «взяться за лопату» и отправиться на место, которое указал сам Вирхов. Я выполню все его пожелания! Кстати, он допускает, что даже одно- единственное открытие может полностью изменить весь аспект проблемы происхождения человека. Почему бы мне не сделать это одно-единственное открытие?

— У тебя один шанс из миллиарда на успех задуманного предприятия.

— Я выиграю даже при таком невыгодном для меня соотношении.

Макс Фюрбрингер развел руками. Дальнейшие уговоры бесполезны. Он, Фюрбрингер, предпринял все возможное, чтобы поездка, вдохновленная поистине безумными надеждами, не состоялась. Они помолчал немного, и, когда Дюбуа, пародируя университетское начальство, начал рассказывать, как он выколачивая деньги на поездку и получил решительный отказ («подобные затеи надо оплачивать из собственного кармана!»), на бриге часто зазвонил колокол, призывая команду и пассажиров занять места.

Наступила минута расставания.

Вскоре берег скрылся из виду, но Дюбуа еще долго стоял на палубе, слушал тоскливо-призывный крик чаек. На душе у него было отнюдь не спокойно. Жалобы часто находили в ней отклик, и только методичные удары волн о борт несколько глушили тревогу, которая обычно сопутствует человеку, даже если он уезжает из дома на край света. «Надо сразу же заняться чем-то достаточно серьезным, иначе сплин станет хозяином положения», — подумал Дюбуа и направился в каюту.

Здесь ему предстоит провести более полутора месяцев, пока бриг не пристанет к берегу Суматры около Паданга. Если бы год назад кто-то сказал, что ему предстоит стать военным врачом, то Дюбуа только посмеялся бы над шутником. Но поскольку личных средств у Дюбуа не было, а университетское начальство в средствах на экспедиционную поездку отказал ему не оставалось ничего другого, как в 26 лет стать военным, добровольно согласившись служить в колониальных войсках. Это давало ему возможность за казенный счет добраться до «страны гиббонов».

Накануне отъезда Дюбуа доставил на корабль свое незамысловатое имущество. Теперь надо навести порядок в главном и наиболее ценном — записях. Дюбуа открыл один из чемоданов и достал кипу листков, исписанных аккуратным почерком.

Чем же он располагает, чтобы с такой уверенностью! отправиться в путешествие? Прежде всего, нет никакие сомнений в том, что до появления на Земле Homo sapiens, человека разумного, существовал какой-то иной тип людей с ярко выраженными обезьяньими чертами. Чтобы не волновать учителя, Дюбуа не стал вдаваться в детальное разъяснение фактической стороны дела.

Разумеется, Фюрбрингер прав, теоретические рассуждения Генри Гексли и Эрнста Геккеля играли немаловажную роль в его убежденности в правоте заключений о существовании переходной формы, связывают человека и антропоидную обезьяну, так называемого «недостающего звена», обезьяночеловека бес, и о возможном местонахождении прародины человечества на юго-востоке Азии. Особенно в островной её части, представляющей собой жалкие остатки загадочной Лемурии, поглощенной водами океана.

Однако это только одна, и, может быть, не самая главная, сторона дела. В Европе за последние двадцать лет сделаны поразительные по значимости открытия. Не заметить их могут лишь те, кто начисто лишен способности отказаться от представлений полувековой давности, или люди недобросовестные. До прошлого, 1886 года можно было еще сомневаться в истинном значении открытий Иоганна Карла Фульротта в Неан-дертале и лейтенанта Флинта у Гибралтарской скалы, ссылаясь па отсутствие фактов, подтверждающих глубокую древность костных останков пещерного человека, которого антрополог Вильям Кинг назвал неандертальцем. Но что скажут противники теперь, когда появилось сообщение о результатах раскопок около местечка Спи-сюр-л'Орно?

Раскопки пещеры Бек-о-Рош, открытой на склоне каменистого обрыва недалеко от местечка Спи-сюр-л'Орно в провинции Намюр (Бельгия), были проведены со строгим соблюдением всех выработанных к середине 80-х годов правил исследования стоянок людей каменного века. Три бельгийских археолога — Жюльен Фрепон, Макс де Лоэ и Марсель де Пюи тщательно, не торопясь удаляли слой за слоем, детально документируя изменения характера горизонтов и их содержимое.

Скрупулезность работы щедро вознаградила исследователей. Прежде всего вскоре для них стало очевидным, что пещера Спи представляет собой своеобразную кладовую сокровищ. Под слоем щебня залегал полутораметровый пласт желтой глины, заполненный костями мамонтов; оббитые камни, рассыпанные между ними, не оставляли ни малейших сомнений в том, кто принес в пещеру кости гигантского животного. Это сделал древний человек, современник мамонтов.