Норбер Кастере - Зов бездны

Она была права, ибо, несмотря на энергичные усилия Ива, во время подъема пришлось с большим трудом проталкивать снаряжение; его то и дело «заедало» у выступов.

Я бы, очевидно, смог, да и должен был немедленно сам подняться и помочь товарищам, довольствуясь тем, что теперь действительно установлена связь между колодцем Елей и пропастью Раймонды. Но моя дочь ничего не желала слышать и торопила меня.

Это был, откровенно говоря, любопытный и необычный путь; без спешки, но с увлечением пробирался я по лабиринтам громадной пещеры. В зале Белки я постепенно спускался, пользуясь ясеневым шестом, с одного гигантского яруса на другой. Затем я прошел по монументальной верхней галерее. Дойдя до основания отвесной двадцатипятиметровой трещины, я позволил себе несколько минут отдохнуть и поразмыслить, прежде чем предпринять тяжелое восхождение. Это препятствие, однажды побежденное, теперь далось мне с трудом. Просовываясь в последнюю лазейку, я попал в отсек, подобный готическому залу. Мы назвали его залом Мессы еще в 1957 году, когда Р. П. Фреми перед тридцатью спелеологами справил подземную службу, а спелеологи из Экса и Марселя сделали мне сюрприз, отпраздновав мое шестидесятилетие и юбилей подземных исследований.

Сейчас, когда я снова в этом зале, все вновь проходит в памяти передо мной, и я искренне признателен моим друзьям. Я иду молча, в одиночку, по тем местам, где когда-то тридцать шумных, ликующих людей справляли мой день рождения. Чтобы вызвать более яркий приток воспоминаний, я задержался на несколько минут в центре этого подземного храма, там, где на камнях мы некогда водрузили алтарь. С тех пор здесь стоит крест из двух связанных палок, и у его основания лежат несколько высохших стеблей: это остатки цветов, которые в соседнем лесу нарвал юный Франсис, чтобы украсить алтарь.

Все это произошло два года тому назад, за два дня до праздника успения. Я не могу не вспомнить, что сегодня тоже 13 августа, а 15 будет успение. Значит, с тех нор прошло ровно два года. Какое любопытное совпадение и как быстро идет время! Мне вспоминается несколько меланхолическая фраза из моей речи. Я вскользь сказал тогда, что мне придется все реже участвовать в подземных походах, такова уж моя неотвратимая участь. И даю слово, я, убеленный сединами спелеолог, сегодня чувствовал себя счастливым. Сознание, что меня еще не настигла старческая дряхлость, что я вновь нахожусь в этих памятных и волнующих местах, придавало мне бодрость. Дельтей, мой верный друг, свыше двадцати лет сопровождающий меня в подземных походах, как-то сказал: «Вы до сих пор продолжаете ваши старые штучки!»

Собираясь подняться на крутой откос осыпи, которая находится за пределами зала Мессы, я вдруг на полу пещеры замечаю… стройную шеренгу бутылок. От них еще не отклеились позолоченные ободки этикеток известной марки шампанского… Еще несколько минут — и я добрался до основания тридцатиметрового входного колодца пропасти Раймонды. Дальше идти я не смог. Сел на сырой камень и, вытянув шею, стал смотреть на маленькое окошко высоко над головой, через которое проглядывал кружок голубого неба.

Было шесть часов вечера, и я принялся терпеливо ждать, когда придут меня извлечь отсюда. Из-за холода и сырости ожидание становилось долгим и непривлекательным, но надо было терпеть — я был счастлив, я был во власти пережитого дня. Разве я не овладел пропастью Раймонды и не добился у нее секрета таинственной связи с этим крохотным каналом, названным мной колодцем Елей? Разве я, таким образом, не осуществил переход через этот стык? Это был, конечно, скромный, но неожиданный и поучительный результат. Так, в последний раз я взял реванш за неудачу при прохождении другого стыка, стыка между пропастями Раймонды и Пьера, куда, к сожалению, не смогла ступить нога человека.

Дрожа от холода на дне колодца, я испытывал своеобразное опьянение. Мне вспоминались последние часы, проведенные в пропасти Раймонды, которую я когда-то открыл, и я принялся напевать арию из «Маленького герцога»: «Ах, как бывает хорошо, когда бывает плохо!»

Наконец у входа зашумели. Товарищи узнали, что мне удалось пройти стык, и к семи часам вечера я услышал голос. Это звал меня Пьер Лафон, милый «маленький Пьер». Он спустил мне тридцатиметровую лестницу и веревку. Так я поднялся наверх.

Сказывались двадцать восемь суток непрерывной вахты; я испытывал большую потерю сил, но не опускал рук.

Так прошла эта экспедиция 1959 года в Кум-Уарнэде, которая закончилась неожиданным успехом.

Человек — существо ненасытное, и спелеологи, побуждаемые природным любопытством, любят докапываться до сути вещей. Открытие связи между пропастью Раймонды и колодцем Елей, конечно, подтвердило мои выводы и увенчало все труды; но этот успех неминуемо должен был поставить передо мной еще одну проблему: как продолжать поиски?

Я считал, что колодец Елей является лишь вехой; он позволил нам окинуть взором верхнюю часть пропасти Раймонды. Разумно предположить, что еще выше, у самых истоков системы Тромба, мы найдем и другие колодцы. Они, вероятно, соответствуют почти отвесным трубам, на которые недавно взбирались Брандт и Раймонда.

Я снова открыл блокнот. Кроки мои не были безупречными. Сопоставив внутрипещерную и поверхностную топографию, я попытался под покровом леса наметить вероятное расположение вертикального отверстия, ведущего в пропасть Раймонды.

Затем я отметил это место, собрав крупные камни и сложив из них тур. Однако окружающий подлесок, кустарник и перегной не выдавали никаких обнажений, в которых могли быть трещины, щели или отверстия колодцев. И все-таки метров через двадцать меня привлек островок, сложенный бесформенными глыбами известняка. Среди них возвышалось старое дерево. Это дерево приковало мое внимание. Оно похоже было на тис, породу весьма редкую на массиве Арба.

Взбираясь по камням, я подошел ближе и убедился, что это действительно тис. У его подножия я заметил узкую и неглубокую расщелину, каких так много в этих карровых известняках. [11] Карры — борозды, щелевидной и другой формы углубления на поверхности голых выходов известняка, возникающие в результате его растворения дождевыми и талыми снеговыми водами. — Прим. ред. Я просунул голову в эту расщелину, стараясь рассмотреть и «прослушать» ее.

Ничего не слышу, а на глубине четырех метров вижу лишь горизонтальное дно, заваленное булыжниками и листьями деревьев. Однако здесь чувствуется едва ощутимое дыхание. Что это? Иллюзия или в самом деле слабое дуновение? Я потер стенку, пробуя стереть с нее пыль высохших лишайников. Как мне показалось, эта пыль летела вниз несколько быстрее, чем легкий порошок. Значит, в этой расщелине имеется небольшая тяга.