Дмитрий Менделеев - Толковый тариф. Два письма Николаю II

2) что государственное невмешательство, т. е. «laissez faire», и «свобода торговли» (free trade) не есть общий закон, человечеству обязательный и полезный, а непременно приведет к экономической гегемонии народов, у которых промышленность успела развиться ранее признания указанного принципа, над народами, принявшими принцип невмешательства ранее, чем у них развилась своя промышленность, могущая бороться с иностранною, потому:

3) что промышленность не только доставляет полезности, не только удовлетворяет спрос, не только развивает и питает торговлю, но и дает ее участникам или производителям средства к жизни и накоплению достатка, а народам — тот вид богатства, который необходим для развития как внешней, военной силы, так внутренней силы образования и развитого народного самосознания;

4) что принцип полного государственного невмешательства во внутренние торгово-промышленные отношения не может приводить страны, обладающие своею национальною промышленностью, к такому внутреннему распределению достатка, чтобы уничтожились экономические рабы, а напротив того, столь же легко, как и протекционизм, приводит к резкой противоположности (существу дела не отвечающей) интересов рабочих и капиталистов и к накоплению несметных богатств лишь в немногих руках предпринимателей (тех же монополистов, каких думали победить и искоренить), насчет полного обнищания рабочего сословия, что происходит чрез усиление производительности в ущерб ее развитию в странах, где имеются на то все естественные условия, но нет возможности приступить к началу развития — под давлением принципа невмешательства, которым утопия хотела осчастливить все человечество;

5) что принцип невмешательства (laissez faire), приложенный к международным промышленным отношениям, выгоден для народов, уже развивших свою промышленность до известной меры, т. е. когда пущены в ход уже все или, по крайней мере, главнейшие естественные богатства страны и народ освоился с промышленной деятельностью и международными торговыми отношениями, как, например, в Англии: ее каменный уголь, ее руды, ее сравнительно дешевая (по степени опытности и сноровки) работа нуждающегося населения и ее удобства пользоваться свободными для торговли морями; но для таких народов необходимо существование других народов, доставляющих хлеб и различное сырье и в то же время впускающих, по принципу невмешательства, иностранные к себе товары свободно, потому что тогда является на стороне промышленной страны преимущество подавлять, хотя бы с временным пожертвованием, всякое возникновение могущего возрождаться соперничества;

6) что в возмещение полученных выгод страны, подобные Англии, развившие ранее свою промышленность и держащиеся принципа невмешательства, сильно страдают от промышленных кризисов и перепроизводства, происходящего или от обеднения потребительных стран, например вследствие неурожаев, войн и т. п., или оттого, что потребительные страны уменьшают спрос иностранного товара (развивают свою местную промышленность), облагая его таможенными пошлинами;

7) что подобные страны из-за выгод промышленного процветания теряют в развитии своего земледелия, а это влечет не только к риску на случай военных событий, но и к шансу усиленного выселения, потому что земледелие естественнейшим образом навсегда останется всем любезнейшим и привлекательнейшим промыслом, если он не будет низведен, как это случилось в последние тридцать-сорок лет, от удешевления продуктов земледелия, на степень наименее выгодных — по мере заработка и рисков — видов труда;

8) что страны, подобные Северо-Американским Соединенным Штатам, гармонически развивающие свое земледелие и свою же промышленность — последнюю при помощи сильного обложения иностранных товаров покровительственной ввозной пошлиной, — усиливаются и богатеют исключительно быстро, тогда как страны, обладающие условиями не меньшего естественного богатства (например, Аргентинская республика и Бразилия) и жителями такого же характера переселенцев, но развивающие почти исключительно свое земледелие и сходные с ним промыслы добычи сырья, не только не представляют условий усиления, но полны безурядиц и скудости во многих отношениях, если не прилагают забот о развитии внутренней своей промышленной производительности.

Многое еще и другое выяснилось опытом последних пятидесяти лет, когда принцип невмешательства стал применяться. Опыт монаха в Болонье над падением шаров с падающей башни был поучителен, убедил сразу. Но он и длился всего несколько дней. И он описан добросовестно. И не было поводов и возможностей извращать его смысл, не было разочарований, его сопровождающих, ничьи живые жизненные интересы явно не страдали от утвердительного или отрицательного результата опыта. Здесь иное дело. Главное же — опыт длителен и очень сложен, а от ответа в ту или иную сторону многое может поколебаться в основании, пострадает много личных интересов. Не лучше ли тогда не задевать столь жгучих сторон, не лучше ли оставлять царствовать признанную ошибку? Но ведь дело здесь не в том одном, что от перемены взглядов в будущем кто-то может кое-что потерять, а дело в том, во-первых, что от господства существующих взглядов мы сами уже многое утратили, и если бы господство взглядов этих продолжалось бесконечно, то мы потеря[ли бы] чуть ли не все то, к чему исторически приготовились; во-вторых, в том, что надобно же извлечь если не самую истину, которая, увы, в конце концов закрыта недоступной завесой будущего, то, по крайней мере, надо постараться извлечь задатки истины, т. е. простую правду, касающуюся промышленно-торговых отношений народов. А когда дело касается русского таможенного тарифа, тогда естественно разобраться в пресловутом споре, сперва чисто английском, а затем и всенародном, так называемых протекционистов с так называемыми фритредерами (от английского названия free trade — свободная торговля). Партия людей, проповедовавших и проведших, ко благу Англии, начала «свободной торговли», в то же время во всех своих действиях и влияниях возвещала всем мир и блага, промышленностью приносимые, а против войны боролась с возможною настойчивостью. Слава Брайта не омрачена потворством стремлениям к военным приключениям и вмешательствам. Он, например, и с ним многие фритредеры не только до, но и во время и после Крымской войны открыто восставали против бессмысленной и бесцельной бойни народов. Много симпатического, цельного и действительно передового проводили фритредеры; процветание, богатство и сила Англии возросли с применением в ней их начал, а потому «свободная торговля», защищаемая ими, получила даже свое название от партии английских экономистов, положивших начало учению, с тех пор всюду распространившемуся.