Елена Титова - «… я восхищаюсь делами рук Твоих»

К переходным формам дарвинисты относят австралийского утконоса и предлагают считать его доводом в пользу эволюции. У утконоса утиный клюв, хвост как у бобра и перепончатые лапы, он вьет гнездо и высиживает яйца. Как млекопитающее, выкармливает детенышей молоком, имеет волосяной покров. Между кем и кем считать его промежуточным звеном? Птицами и млекопитающими? Утконос — совершенно уникальная мозаичная форма, созданная Творцом с уже готовыми, полностью сформированными признаками. Может ли быть другое объяснение?

Дарвинисты приводят в качестве доказательства своей гипотезы «эволюционное» развитие лошади от четырехпалой малого размера до крупной однопалой. На самом же деле были собраны со всего мира ископаемые остатки самых разных лошадей и искусственно выстроены в эволюционный ряд по размеру тела и форме копыт. Разве это доказывает эволюцию? Это доказывает только то, что в прошлом существовали самые разные лошади. И, что крайне неприятно для эволюционистов, — и современного вида лошади, и их «предки» были обнаружены в одних и тех же осадочных слоях, то есть существовали в одно и то же время (по их же геохронологической шкале). К тому же не объяснимо изменение количества ребер и поясничных позвонков, а также количества зубов в ходе «эволюции» лошади. «Мудрая» природа начала с 18 ребер у предка, затем почему–то решила, что 15 — лучше, а 19 — еще лучше, но, «поразмыслив», вернулась к первоначальному варианту 18 ребер, попутно убрав у промежуточных форм несколько зубов.

«Переходные» формы от обезьяны к человеку рассмотрим в отдельной главе.

Приводятся биогеографические доказательства эволюции. Почитаем учебник: «Распространение флоры и фауны по поверхности Земли позволяет проанализировать общий ход эволюционного процесса». Своеобразие флоры и фауны отдельных биогеографических областей никак не доказывает эволюцию. Впрочем, это характерный порочный крут дарвинистов: сначала брать на веру, что эволюция была и привела к своеобразию флоры и фауны, затем этим своеобразием доказывать эволюцию.

Совершенно антинаучный довод в пользу дарвинистской гипотезы, но который до сих пор красуется в школьных учебниках, — это биогенетический «закон» Э. Геккеля: стадии развития эмбриона повторяют стадии эволюционного развития предков. Эмбрион человека проходит этапы развития от одной клетки к однослойному зародышу и далее к двухслойному. Это так, но что же здесь указывает на единого предка? Это лишь свидетельствует о наличии единых принципов построения живого. На последующих стадиях появляются складки тканей, которые дарвинисты расценили как «жабры», но которые в действительности ничего общего с жабрами не имеют. Выступающий на определенной стадии задний конец тела зародыша был расценен как «хвост», также таковым не являющийся. Свой «закон» Э. Геккель вывел на основании своих рисунков, созданных богатой фантазией автора, на которых эмбрионы рыб, амфибий, пресмыкающихся, птиц, человека выглядели удивительно похожими, чего на самом деле нет.

Тупик для дарвинистов — австралийский утконос, имеющий признаки млекопитающих и птиц. Как переходная форма (от млекопитающих к птицам или наоборот?) утконос — явно несостоятельный довод в пользу гипотезы эволюции.

Не выдерживает никакой критики отнесение к доказательствам эволюции рудиментарных органов («бесполезных» органов, якобы доставшихся нам от «предков» и не выполняющих никаких функций в организме) и атавизмов (особенностей организма, которые у человека обычно не встречаются, но имеются у животных). Во времена Дарвина рудиментарных органов насчитывали порядка 180. К ним причисляли даже щитовидную и поджелудочную железы. По мере накопления научных данных и выяснения функциональной роли рудиментов список сокращался. К началу 20 века он уменьшился до 100. В настоящее время этих органов — единицы, и, скорее всего, роль их просто еще не уточнена. Едва ли в нашем организме есть бесполезные органы. И все же в учебниках продолжают фигурировать в качестве рудиментов аппендикс, имеющий большое значение в работе иммунной системы (кстати, каким же рудиментом может быть аппендикс с точки зрения эволюционной гипотезы, если у обезьян он вообще отсутствует?); «остаток редуцированного хвоста» — копчик, выполняющий опорную функцию и служащий местом крепления тазовых мышц; полулунная складка глаза, играющая важную роль в зрительной функции (повороте глазного яблока, увлажнении глаза). Относящаяся к рудиментам мышца наружного уха на самом деле важна для его кровоснабжения. В медицине представления о рудиментарных органах привели в свое время к печальным последствиям, когда хирурги начали поголовно, без особых предписаний, удалять у пациентов «бесполезные» аппендиксы, миндалины и копчики.

Что касается атавизмов (якобы это «возврат» к предкам), то относящиеся к ним «хвост», который на самом деле к позвоночнику никакого отношения не имеет, многососковость, чрезмерная волосатость тела, клыки можно рассматривать как уродства, коих, действительно, немало. Но при чем здесь общий предок?

Приводя примеры микроэволюции (то есть изменчивости признаков у организмов одного и того же вида, точнее, не современной систематической категории «вид», а библейского «рода», включающего ранги от вида до семейства; подробнее еще остановимся на этом), дарвинисты выдают желаемое за действительное и спешат объявить их эволюцией в действии, доказательством переходов «от молекулы к человеку». О дарвиновских вьюрках уже говорилось. Интересен пример с довольно распространенной бабочкой — березовой пяденицей. В незагрязненных районах ее светлоокрашенная разновидность преобладает, так как на коре деревьев незаметна для птиц. В районах с сильным загрязнением стволы деревьев темнеют, и светлые бабочки становятся легкой добычей для птиц. Поэтому в этих условиях численность вида меняется в сторону темноокрашенных бабочек. Доказывает ли это эволюцию? Ни в коей мере. Данный пример показывает только то, что существуют две разновидности березовой пяденицы, численность которых в популяции может меняться в зависимости от условий окружающей среды.

Современный научный мир демонстрирует нарастающую волну критики в адрес эволюционной гипотезы. Дарвин сам видел, что существует множество фактов, противоречащих его концепции, и был вынужден признать их: «Я прекрасно осознаю, что в данной работе вряд ли есть вопрос, по которому не могли бы быть представлены факты, часто ведущие к заключениям, прямо противоположным моим». Дарвин надеялся, что наука со временем разрешит эти загадки. Но получилось наоборот: все отчетливее стала выявляться несостоятельность дарвинизма.