Павел Блонский - Память и мышление

Но для возникновения образов необходимы доступность субъекта, действие раздражителя и, следовательно, необходим некоторый, хотя бы очень невысокий, уровень бодрствования, также, ясно, необходима некоторая степень сознания (у него) для репродукции и течения образов. Поэтому, конечно, глубокий сон лишен их. Но с другой стороны, им не благоприятствуют, как только что сказано, и подвижность, а также сильное напряжение и возбуждение. Вот почему при очень легкой дремоте образы кратковременны (иногда почти мгновенны) и редко образуют длинный ряд образов.

Многочисленные работы об образах во время дремоты сравнительно хорошо обнаруживают связь между возникновением образа и соответствующим стимулом: чаще всего виденным перед самой дремотой предметом, услышанным сквозь дремоту звуком, давлением, своей мыслью или даже полупроизнесенной фразой или словом и т. д. Этот образ может быть довольно верным отражением, но чаще он — искаженное отражение ее. Так как все это неоднократно описывалось, а с другой стороны, имеет отношение скорее к теме «Память (воображение) и восприятие», чем к теме этой книги «Память и мышление», то на этом не будем останавливаться. Несравненно реже в работах об образах во время дремоты исследовалось течение этих образов, вероятно, потому, что эти образы, как выше указывалось, редко образуют длинный ряд образов, чаще всего почти сразу обрываясь, а не развиваясь дальше. Из известных мне авторов больше всего на этом останавливался Лерой, [ 67 ] См.: Е. В. Leroy. Les Visions du Demi-Sommeil. Paris, 1926. а из ранних исследований Хервей де Сан-Дени [ 68 ] См.: Hetvey de Saint-Denis. Les Reves et les moyens de les diriger. Paris, 1867. . Один из многих примеров, приведенных последним, может послужить иллюстрацией: «В середине поля, охватываемого моим внутренним взглядом, вырисовывается горка зеленого цвета. Я постепенно различаю, что это — куча листьев. Она кипит, как извергающий вулкан, она быстро растет, ширится посредством движущихся зон, выбрасываемых ею. Красные цветы в свою очередь выходят из кратера, образуя огромный букет. Движение останавливается, все очень ясно один момент, а затем все исчезает» (с. 123). Здесь совершенно ясная трансформация формы и цвета (зеленый холм — куча листьев — букет красных цветов), осложняемая мультипликацией (выбрасываемые холмом зеленые зоны, красные цветы, огромный букет красных цветов). Не составило бы никакого труда, но только заняло бы без нужды много места приводить большое количество аналогичных других примеров, развивающихся сложных рядов образов во время дремоты, т. е. таких, которые, по общепринятому мнению, уже приближаются к сновидениям. Ограничусь поэтому только еще одним примером [из этого же сочинения]: «Из первых силуэтов, появившихся мне (в гипнагогическом состоянии), я вспомнил в первую очередь нечто вроде поставленного прямо пучка стрел, который потом развергся и образовал одну из тех длинных корзин, в которых сушат белье в банях. Из-за прутьев ивы показывались белые салфетки. Вскоре прутья ивы стали являться нагромождающимися, кривящимися, наконец, трансформирующимися в зеленеющий кустарник, в середине которого раскинулось ветвистое дерево. Белая собака (явная метаморфоза салфетки) возилась по другую сторону кустарника, в то время как раненая птица валялась у моих ног в газоне. Когда собаке удалось пробраться сквозь кусты, я прогнал ее ударом палки в то время, как я проснулся» (с. 257). Объяснение этого сложного ряда образов в общем уже не представляет полной загадки. Первичный образ пучка стрел, возникший в результате действия неизвестного нам раздражения, трансформируется в корзину для белья, причем реинтегрируется и само белье (салфетки). Дальше происходит трансформация прутьев ивы в кустарник, а салфетки — в белую собаку.

Таким образом, экспериментальное изучение процесса течения образов очень сильно способствует разъяснению процесса течения образов во время дремоты. В этом отношении наши опыты, можно сказать, себя оправдали: течение образов и в состоянии дремоты состоит в трансформации первичного образа, причем эта трансформация в определенных случаях осложняется мультипликацией, реинтеграцией и движением образа. Причиной же первичного образа является, как это показали уже работы прежних исследователей гипнагогических образов, действие какого-либо наличного раздражения (в том числе собственного слова или мысли).

Главное отличие сновидений от образов дремоты обыкновенно видят в том, что сновидение — связный ряд сцен, своего рода целая история, в которой «я» не пассивный зритель, но действующее лицо. Однако мы только что видели, что и в дремоте образы могут развиваться в достаточно сложные сцены, и именно по отношению к этим сложным сценам имеет особенное значение наше экспериментальное изучение течения образов, в то время как мгновенные, мимолетные образы во время дремоты скорее дают лишь материал для выяснения связи между первоначальным образом и вызвавшим его раздражением. Остается, стало быть, видеть основное отличие сновидений от образов во время дремоты в том, что в сновидениях я не пассивный зритель, но действующее лицо.

Из прежних исследователей Фольд (I. M. Void) хорошо выяснил своими экспериментами роль, в качестве причин сновидений, состояний и положения тела спящего, в частности его конечностей. Это натолкнуло меня на ряд добавочных опытов, сущность которых состояла в [том, чтобы проследить за] реагированием зрительными образами на изменение своей собственной позы. Я придал лежащему на диване испытуемому определенную позу и затем просил его, сначала зрительно представив себя, затем отдаться течению образов так, как в прежних опытах.

Как влияет поза на соответствующий образ? Приведу сплошь данные опытов над одной испытуемой:

1) На спине, руки и ноги вытянуты. — «Вижу платье на себе; лица, рук нет, стою».

2) На боку, согнутые ноги, рука под головой. — «Сижу в поезде, в углу, подперла голову. Лица не вижу. Слушаю».

3) На боку, ноги сильно подогнуты, руки вытянуты. — «Плыву. Неясно — на спине или на животе. Вижу руку. Стою по пояс в воде».

4) На спине, ноги согнуты в коленях, упираются подошвой в диван, руки соединены за головой. — «Лежу на траве».

5) На животе, ноги скрещены. — «Больная — в палате».

В таком же роде данные опытов и над другими испытуемыми. Мы имеем здесь как бы исходный момент сновидения. Характерно, что испытуемые обычно не видят себя, особенно своего лица. Они, если можно так выразиться, «видят» только свое положение и действие так же, как это обычно происходит в сновидениях: есть образы позы и действия, но не всего субъекта, его фигуры и т. п. Объяснение легко дать: у нас нет обычно полного зрительного восприятия себя, особенно верхней половины своего «я», в частности лица.