Александр Потупа - Открытие Вселенной - прошлое, настоящее, будущее

Но прошлое во многом интересовало их (как и нас) с точки зрения перспектив, прогноза на более или менее отдаленное будущее.

В этом плане различия с современностью выступают еще рельефней. Почти для всех религиозных систем характерна идея регрессивности, ухудшения человека и общества. Истоки ее в значительной мере кроются в соответствующей космологии — ведь вроде бы очевидно, что первые люди, непосредственные творения Божьи, просто не могли быть неидеальны в смысле силы и мудрости, и портило их в последующих поколениях удаление от первоначала, погружение в чуждую им земную среду [182]. Огромную роль в становлении такого подхода сыграл древнейший культ предков, на котором основывались самые ранние системы воспитания и образования.

Идеализация прошлого в значительной мере определила религиозную футурологию. Лучшее, к чему в ее рамках следовало стремиться, — переход в изначальное состояние, слияние с Богом-творцом. Поэтому смерть человека и даже гибель Вселенной не выглядели чем-то, безусловно, катастрофическим, напротив, они связывались с надеждой на переход в какую-то высшую ипостась (рай, царствие Божье и т. п.). Стремление всех религиозно-философских систем как можно глубже разобраться в прошлом, особенно в акте творения, явно или неявно сводилось к попыткам разгадать замысел Творца, ибо разгадавшему наверняка и целиком открывалось будущее.

Активность в данном направлении привела первоначально к разработке весьма детальных картин строения мира, основанных на надежде отыскать абсолютный и умопостигаемый принцип организации Вселенной. Сотни теистически мыслящих философов пытались доказать, что в их трудах найдена истинная ее структура. Наступление деизма поставило новую задачу построения общего принципа развития Вселенной — в форме того закона, который раз и навсегда был установлен Творцом. На этих идеях постепенно сформировался естественнонаучный подход, со временем лишивший Творца не только исполнительных, но и законодательных функций.

Какими бы забавными подчас ни казались нам выводы древнего ретровидения и футуровидения, сами системы ни в коем случае нельзя рассматривать как заблуждения. Это, конечно, самый простой вариант считать абсолютно верным настоящее понимание прошлого и будущего, но такая точка зрения, по крайней мере, непродуктивна. В современных условиях очень высоких темпов получения новых научных фактов реконструкция прошлого и будущего тоже пошла крайне быстро. В этом смысле «заблуждения» рождаются и гибнут буквально на глазах. За несколько последних десятилетий космологический сценарий был переписан во всех ключевых эпизодах — мы по-новому оценили Первовзрыв, старт космогонической эпохи, проблему происхождения жизни и разума. И нет оснований полагать, что созданная картина продержится слишком долго и калейдоскоп эволюционных фактов не сложится уже к началу 21-го века в нечто заметно отличное.

Поэтому речь стоит вести не о каких-то заблуждениях, а о естественном развитии социокультурных систем, чье восприятие реальности на каждом этапе было ограничено конкретным объемом практической деятельности и уровнем теоретической организации этой деятельности. Нет ничего удивительного в том, что удалось намного глубже заглянуть во Вселенную с помощью новых органов чувств, которые недавно обрели земные социальные организмы в диапазоне радиоволн, инфракрасного и рентгеновского излучения, а также на основе новых моделей гравитации и биохимии, физики элементарных частиц и теории фазовых переходов. И вряд ли поколения 21 века будут слишком удивлены, если уверенное овладение нейтринной астрономией и принципами молекулярного конструирования, а тем более выход астрономии в диапазон гравитационных волн, новые модели ранней космогонии и необычных пространственно-временных структур, откроют принципиально иную Вселенную.

Мы стали ощущать собственную эволюцию. Кадры фундаментальных картин мира, — тех, которым некогда суждено было бы веками или тысячелетиями с очень небольшими изменениями стоять перед глазами, замелькали чуть ли не с кинематографической быстротой, втискивая существенные мировоззренческие сдвиги в жизнь одного-двух поколений. Проблемы, встающие перед нами на этом этапе, вовсе не сводятся к возрастанию темпа, из-за чего, например, реально работающий ученый должен за несколько лет почти полностью перестраивать свои методы. Меняется общий подход к познанию — необходимо е самого начала учитывать усложнение познающего субъекта (социокультурной системы отсчета), и это открывает иные горизонты.

Эволюционизирующая Вселенная, включая жизнь и разум, должна теперь рассматриваться относительно эволюционизирующей социокультурной системы отсчета, которая является подсистемой этой Вселенной. Теперь, конечно, утрачивается такая естественная для деистических религиозно-философских систем цель, как поиск абсолютного закона эволюции, установленного внешним законодателем, та цель, которая была в немалой степени унаследована наукой 18 и 19-го веков, и лапласовский детерминизм — один из ярких тому примеров [183].

Рецидивы поиска абсолютного закона еще долгое время сказывались в науках о развитии сверхсложных систем, и это особо затрудняло восприятие истории и выработку футурологических прогнозов. Мы можем достаточно точно вычислить положение планеты в далеком прошлом или далеком будущем, прежде всего потому, что представляем собой значительно более сложную систему. Однако, пытаясь определить траекторию собственной цивилизации, мы попадаем в совершенно иное положение — моделируемая система лишь в самом начале, при анализе прошлого, существенно проще моделирующей, а потом, при попытке заглянуть в будущее, становится даже сложней. Строго говоря, настоящее является как бы барьером видения — тем рубежом, где сравниваются сложности моделируемой и моделирующей систем [184].

Это позволяет развить реалистический взгляд на прогноз — не изображение как бы актуально существующего будущего, а его проектирование. Можно претендовать на успешное моделирование довольно обширных подсистем будущей цивилизации. Естественная граница прогноза обусловлена сильным нарушением относительной изоляции выбранной подсистемы и нарастанием неопределенности целей ее преобразования.

Например, мы довольно уверенно говорим о тенденции в развитии телескопов на ближайшие 10–15 лет. Фактически же имеются конкретные проекты, и они действительно могут быть реализованы в срок при должном обеспечении финансового и технического потенциала. В доступных диапазонах излучения все выглядит достаточно ясно, но в дело могут вмешаться и дополнительные факторы, связанные с развитием смежных областей науки и техники. Вполне вероятны изобретения, которые удастся использовать в процессе монтажа, заметно улучшая характеристики приборов. Менее вероятны, но отнюдь не исключены крупные открытия, из-за которых придется радикально переделывать целый проект. Это тот случай, когда «подсистема телескопов» как бы вступает в сильное взаимодействие с другими научно-техническими подсистемами, и достоверность прогноза заметно падает. Однако в основном допустимо считать, что в отмеченный срок спланированные телескопы известного типа будут созданы, и их работа на весьма высокий процент будет соответствовать нашим сегодняшним целям.