Александр Ферсман - Путешествия за камнем

Поселок у серного завода. Фото Д. И. Щербакова. 1954 г.

Все формы песков проходят под нашим самолетом. Мы с интересом следим за верблюжьими тропами, проложенными вдоль гряд или по склонам котловин, различаем черные точки овец, а прищурясь, видим лишь огромные длинные полосы, протянувшиеся с северо-востока на юго-запад, как бы полосы огромного океана песка и среди них столбы смерчей, вздымающих пыль…

Но вот показались полосочки моста через Аму-Дарью. Это — Чарджоу, и самолет мягко подкатывает к аэростанции Добролета.

Увы, в Чарджоу мы уже не чувствуем гостеприимства и заботы окружающих о нашей экспедиции. Неожиданно на нас сыплются обвинения в фотосъемках с самолета, отнимается аппарат и предлагается следовать… Недоразумение скоро выясняется.

С исключительной любезностью нас встречают власти города, но первое неприятное впечатление остается, и хочется скорее покинуть негостеприимный аэродром.

А между тем как раз здесь хотелось обсудить вопрос о перелете в Ашхабад, выяснить с летчиками их требования и обсудить ряд практических вопросов по подготовке аэродрома у серных бугров.

Наша экспедиция кончается, но нам не хочется ее кончать. Мы садимся в товарный поезд и направляемся в Репетек, где с 1912 года существует известная Репетекская песчаная станция.

В семье географов — учеников и друзей по Географическому институту — проводим мы вечер, осматриваем приспособления для защиты от песков, знакомимся с научными работами станции и делимся впечатлениями. Репетекская станция и станция на серном заводе — два ценнейших опорных пункта для изучения климата Кара-Кумов и их особенностей.

В Ашхабаде мы заканчиваем работу. Готовимся к докладу правительству о результатах экспедиции, укладываем снаряжение, записи и прочее. В последний раз на докладе встречаемся с теми, кто верил и кто не верил в нашу экспедицию, благодарим за помощь и сожалеем о том, что экспедиция окончилась.

И в то время как удобный вагон уносит меня за 6000 километров, в Ленинград, наши друзья по экспедиции еще заканчивают ее на обеих машинах новым смелым пробегом по пескам и тугаям Аму-Дарьи до Чарджоу. В два дня без всяких недоразумений пробегают наши двенадцатиножки новые 500 километров, вплоть до линии железной дороги.

Третья каракумская экспедиция закончена…

Огромная научная работа проделана за истекшие годы научными организациями и ведомствами Туркмении. Положено начало культурно-хозяйственным базам в песках. Создан опытный серный завод, давший первую серу Советскому Союзу. Впервые проведен учет населенных пунктов и колодцев и сведены наблюдения в первую рукописную пятиверстную карту.

Кара-Кумы в 1929 году перестали быть тем «белым пятном» на карте, которым они были до начала исследований. Теперь можно строить в них хозяйство, основываясь на определенных данных, и можно подвести научно обоснованную материальную базу под устройство жизни почти 130 000 туркмен. Но, конечно, пока сделан только первый шаг в изучении Кара-Кумов. Значительное количество проблем только поставлено, но не разрешено, и еще много сил должно быть затрачено, для того чтобы раскрыть во всем многообразии природу песков.

Мне не хочется кончать свой рассказ сухим перечислением результатов и проблем; они переплетаются между собой в быстром течении жизни, и каждая новая экспедиция выдвигает и новые проблемы.

Кара-Кумы постепенно теряют ореол никому неведомой, мрачной пустыни. Какая же это пустыня, если в ней живет свыше ста тысяч человек, имеется около двух тысяч колодцев, а стада скота не поддаются даже подсчету?

Кара-Кумы больше не пустыня, раз есть в ней завод, кооперативы, школы, медицинские пункты, радиостанции, автомобильные дороги.

«Каракумские пески» — это постепенно втягивающаяся в советское хозяйство область, завоеванная не силой оружия или принуждением, но постеленным научным и хозяйственно-культурным освоением.

Вслед за первым завоеванием силами научных экспедиций началось ее освоение силами хозяйственных организаций, и сейчас мы вступаем уже в третий этап — культурного овладения ею.

Мы рады, что наши экспедиции внесли свою долю в дело строительства целой страны и что мы могли принять участие в той большой созидательной работе, которую провела в последние годы молодая Туркмения.

Мы более, чем кто-либо другой, чувствуем и понимаем, что еще надо сделать и как много еще работы впереди. Мы надеемся, что наша третья экспедиция не будет последней и что снова двинутся новые караваны, радиофицированные машины и самолеты для окончательного овладения линиями Унгуза и Узбоя, по-прежнему еще неясным Заунгузским плато и глубокими впадинами и горными возвышенностями северо-западных окраин Кара-Кумов.

Нам хотелось бы, чтобы через пять-десять лет мы могли бы с гордостью говорить о научном овладении одной из замечательнейших областей Советского Союза.

Мы как-то мало ценим серу в общежитии и почти не видим ее употребления. А между тем сера добывается сотнями тысяч тонн. Без нее мы не можем получить хорошего каучука, ибо только сера делает его твердым, — вулканизирует. Без серы мы не можем бороться с рядом вредителей растений, особенно винограда. Только тонко распыленный серный цвет спасает виноградники от вредоносной филоксеры.

Сера находит применение в производстве спичек, а также входит в состав многих лекарств.

Синий и зеленый ультрамарины получаются также при помощи серы. Местами даже серная кислота получается в грандиозных количествах из самой серы, и, наконец, тот отравляющий газ иприт, которым немцы начали трагическую страницу в истории мировых войн, содержит в себе серу.

В дореволюционное время сера у нас совсем не добывалась. Правда, были известны многочисленные точки ее месторождений, однако в царское время капиталистам было выгоднее не вкладывать деньги в промышленность таких далеких краев, как Средняя Азия, а покупать серу за границей — в Италии, где на острове Сицилия имеются крупнейшие месторождения чистой самородной серы, или даже скупать ее в Америке, где ее хитроумным способом расплавляют в глубинах земли перегретым паром и по трубам выкачивают расплавленный жидкий минерал; покупала царская Россия серу и в Японии, где она образуется в связи с многочисленными вулканами.

Но собственной серы в России не было.

Уже во время империалистической войны наши заводы испытывали затруднения с серой. Но поистине роковым оказалось отсутствие собственных рудников в годы блокады, когда Советский Союз был насильственно отрезан от внешнего рынка и должен был в кратчайший срок создать свою собственную серную промышленность.