Вадим РОСТОВ - Сборник статей по истории Беларуси

Я уверен, что если бы со времени присоединения к России взятых польских земель была из них создана одна провинция, сохранено имя Литвы и оставлены ее давние права, и если бы из нее был создан особый край со своим управлением, или в качестве соединенной и включенной в состав Российской империи державы, то тогда иноземное вторжение проникло бы туда с трудом».

Обращаю внимание на слова Огинского: «литвины… сохранили свои обычаи, свой гражданский кодекс, местное управление, свое войско, верховный суд… и даже сойм».

А ведь в России многие историки утверждали и утверждают обратное. Например, известный историк Рой Медведев на страницах журнала «Наука и жизнь» (№ 3, 2006) писал:

«Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в Средние века, ни в Новое время создать независимое национальное государство. …Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии».

Все это у нас было до российской оккупации — и все это у нас СОЗНАТЕЛЬНО было ЛИКВИДИРОВАНО Россией. Поэтому суждения российских историков о «неразвитости» беларусов кажутся сущим издевательством: ведь именно Россия лишила нас всего того, о чем пишет Рой Медведев…

Огинский сравнивал нас с Грузией — которая вошла в состав России, сохраняя себя как державу, а потому была верна России, а ее князья верно служили царизму во всех войнах. У нас же ситуация была совершенно иной: нас царизм лишил всякой государственности и правления беларусов, разогнал шляхту, передал селян в рабство своим русским помещикам. Такого царизм не позволял себе даже в отношениях с мелкими княжествами Кавказа, Сибири и Средней Азии. Даже в Калмыкии.

Причину такого особого жесткого к нам отношения со стороны России — определила еще Екатерина II, которая объясняла, что Литва являлась на протяжении веков главным врагом России, а нынешний захват Литвы должен означать не ее принадлежность России, а ее ликвидацию как постоянной угрозы русским. Таким образом, ликвидация нашей Государственности была предопределена. Проект Огинского о воссоздании Литвы «подобно Грузии» в составе России — был отвергнут, как в будущем царизм запретил и придуманную им вместо Литвы «Беларусь», потому что в ней все равно «жила идея Литвы».

Огинский оказался прав: наша шляхта Литовского и Беларуского генерал-губернаторств (то есть всей нынешней территории Беларуси) приветствовала Наполеона как своего освободителя, пошла воевать вместе с ним против России. Например, князь Радзивил за свой счет выставил трехтысячный уланский полк, который уже скоро первым вступил в Вильно и освободил его от российской оккупации.

На стороне России воевало примерно столько же ливтинов-беларусов, как и на стороне Франции. Гусарские «Гродненский» («Литовского генерал-губернаторства») и «Белорусский» («Белорусского генерал-губернаторства») полки входили в состав 1-й русской армии Барклая де Толли, в последнем служил герой войны Денис Давыдов. Эти полки, как и прочие «литовские» и «белорусские» подразделения воевали за Россию в бело-красных мундирах по цветам бело-красно-белого флага Литвы-Беларуси и с «Погоней» на полковых флагах и головных уборах. Знаменитая первая в России женщина-офицер Надежда Дурова служила в 1811 г. в Литовском уланском полку, сформированном из западных беларусов (литвинов) и размещенном в Гродно, где носила эти же беларуские символы и была вынуждена слышать каждый день непонятную ее уху беларускую речь. Несколько десятков тысяч солдат-рекрутов из Беларуси участвовали на стороне России и в знаменитом Бородинском сражении, воюя в нем против своих соплеменников.

При наступлении французов выяснилось, что наше население уже исстрадалось от российского ига и ждало освобождения, в том числе городские власти Минска предали Россию. В изданной в 1905 году в Санкт-Петербурге книге «Минск: исторический очерк» (переиздана издательством «Унiверсiтэцкае» в Минске в 1994) писалось:

«Все русское население Минска поспешно спасалось бегством… Что же касается поляков [то есть беларусов. — В.Р.], то они и не думали бежать из города и спокойно, с радостью ожидали французов, видя в них своих будущих освободителей, и те учреждения, где преобладал польский элемент [какова формулировка — ЭЛЕМЕНТ! — В.Р.], никаких мер к отправлению из Минска не предпринимали, а, напротив, приготовились к торжественной встрече французов. По выезде из города русских чиновников поляки [то есть минчане-беларусы. — В.Р.] организовали временный совет для охраны магазинов с провиантом и спокойствия жителей. Председателем совета был избран президент первого департамента минского главного суда Л. Каминский, а членами были президент второго департамента того же суда Ходзько и минский уездный предводитель дворянства И. Монюшко, а также члены городского магистрата. Благодаря заботливости членов этого совета минские магазины не были сожжены и достались неприятелю, который здесь нашел до 7500 пудов муки, много овса и 1500 фунтов пороха. Кроме того, неприятелем был захвачен также большой запас лазаретного имущества.

Маршал Даву занял Минск 25 июня и был торжественно встречен поляками [никаких поляков в Минске не жило. — В.Р.]. Квартира ему была отведена на Высоком рынке (Соборная площадь) в доме, примыкавшем к костелу. Эта площадь была украшена в то время ратушей, иезуитской коллегией, униатским монастырем и православным собором. В течение двух дней войска корпуса Даву успели придвинуться к Минску и запрудили город, но, впрочем, в Минске оставался только генералитет, а войска расположились в окрестностях. 28 июня было назначено торжественное богослужение в костеле по поводу успехов французских войск и освобождения Минска от русского владычества, после этого богослужения Даву произвел смотр войскам. Первый французский губернатор Минска генерал Барбанегр был переведен в Борисов, а на его место заступил генерал Брониковский.

По мысли Наполеона, Минск должен был играть роль центрального склада провианта и сборного пункта больных, раненных и отставших».

После ответного наступления войск России «Смятение населения Минска было ужасно. Поляки и сам Брониковский бежали, не успев захватить ни ценного имущества, ни даже необходимых вещей». Город опустел — в нем перед угрозой нашествия русских снова, как это уже не раз было в истории Минска, не осталось почти ни одного человека. Как видим, согласно имперской «логике» автора книжки в 1905 году, никакого этноса беларусов нет: есть только «русские» (кто веры РПЦ Москвы) и «поляки» (кто католики и униаты). Получается, что вначале из Минска с приходом французов бежали русские — это действительно русские: всякая царская администрация, охранка и попы, которые были сюда назначены и командированы из России для колониальных целей. А вот с их возвращением сюда бежало от них уже все коренное население Минска — который населяли отнюдь не поляки, а беларусы.