А. Нестерова - Тайны православных святых

В конце июля епископ был отправлен с партией заключенных в Соловецкий концлагерь. Людей везли в товарных вагонах, набитых до отказа. Стояла 30-гра-дусная жара, и людям, которые не могли даже сесть, не хватало воздуха.

Многие заключенные не выдерживали и умирали в пути, трупы вытаскивали только на остановках. Именно в таких условиях ехал на Соловки епископ Аркадий и тысячи других «врагов народа»…

12 августа епископ Аркадий прибыл в Соловецкий концлагерь, там он был определен на самую тяжелую работу. Но через месяц епископа перевели в другую роту и назначили сторожем. Сторожем Аркадий был до мая 1929 года, после чего его вновь отправили на общие работы — рытье дренажных колодцев.

В лагере епископа помещали то в барак, где в основном были уголовники, то туда, где в заключении находилось только духовенство, но и на преступников, и на священнослужителей епископ оказывал только благотворное влияние. Разумеется, лагерному начальству это было не по душе, поэтому оно переводило его с места на место.

Условия пребывания в лагере еще более утяжеляли большое число осведомителей и постоянное наблюдение за заключенными. На каждого узника был заведен секретный формуляр, в котором отмечалось все: его разговоры, поведение, как он работает и, конечно же, убеждения.

В частности, о епископе Аркадии было написано так: «Лагерному распорядку не подчиняется… группировал вокруг себя служителей культа, ведя среди них агитацию против обновленческого направления… Требует строгой изоляции и неуклонного наблюдения».

В октябре 1930 года Аркадия перевели во 2-ю роту поселка Савватиево, где он получил место сторожа, в 1931 году епископа опять поставили на общие работы, а через некоторое время — снова сторожем. В то время жизнь заключенных была такова, что они долго не задерживались на одном месте — их постоянно тасовали, как колоду карт…

В январе 1931 года заключенный поселка Савватиево, бывший на воле начальником отделения милиции, послал в секретную часть лагеря донос на епископа Аркадия и других священников. Начальство тут же обратило на донос свое пристальное внимание. Было допрошено множество свидетелей, показания которых лагерным властям отнюдь не трудно было повернуть в нужное русло.

Несколько раз вызывался на допрос и епископ Аркадий, но это уже было простой формальностью. Обвинение в контрреволюционных разговорах и в общении с вольными Соловецкими монахами было в то время достаточно серьезным, в особенности для «уже мотавшего срок» Аркадия. Дело было отправлено на рассмотрение «тройки» ОГПУ, которая приговорила епископа к пяти годам заключения в концлагере. Сразу же после вынесения приговора в качестве наказания Аркадия отправили на некоторое время на Секирную Гору.

Нам ни о чем не говорит это название, а у современников епископа Аркадия данное словосочетание вызывало ужас. Секирная Гора представляла собой некое подобие внутренней тюрьмы с самым суровым режимом. Если там иногда и кормили, то в основном гнилыми или протухшими продуктами, причем в самых мизерных количествах — просто, чтобы заключенные не умерли с голоду… В этой тюрьме было два отделения — верхнее и нижнее. Целыми днями заключенные верхнего отделения должны были сидеть на жердочках, не доставая ногами до пола, вплотную друг к другу. Ночью разрешалось прилечь на голом каменном полу, правда, укрываться было нечем — узникам Секирной Горы одеяла были не положены. Заключенных было такое количество, что им приходилось спать всю ночь на одном боку. Стоит сказать, что все окна в камере были разбиты, поэтому зимние месяцы превращались для несчастных узников в настоящую пытку — выживали не все. Правда, через некоторое время заключенных из верхнего отделения переводили в нижнее и тогда им разрешали работать, но работу давали самую тяжелую. Епископ Аркадий выдержал все тяготы и ужасы Секирной Горы и был переведен в основной лагерь на Соловки.

Отбыв 10 лет заключения, в 1937 году епископ прибыл в Москву. В Москве ему оставаться было запрещено, поэтому он уехал к друзьям в село Селищи Рязанской области. Епископ Аркадий очень часто ездил в Киев, Житомир и Москву, где посещал своих духовных детей. Он будто чувствовал, что его опять арестуют, и посещал всех, кого знал, в последний раз… Вскоре Аркадий был назначен епископом Бежецким, викарием Тверской епархии.

В сентябре 1937 года епископа Аркадия вновь арестовали: заранее зная о своем аресте, Аркадий собирался уехать и уже сел в поезд, но ему не удалось скрыться — сотрудники НКВД арестовали его, остановив состав. Епископа отправили в Бутырскую тюрьму в Москве. Его обвинили во всех «грехах врага народа»: антисоветская агитация, контрреволюционная деятельность, непризнание советской власти, борьба с ней и пр. «Свидетели», показаниями которых воспользовалось следствие, добавили недостающие «факты». В начале декабря следствие было закончено, а вина епископа была полностью «доказана».

7 декабря 1937 «тройка» НКВД приговорила епископа к расстрелу. 29 декабря 1937 года епископ Аркадий был расстрелян на полигоне НКВД недалеко от поселка Бутово под Москвой, погребен он был в общей могиле.

Судьба России и участь ее последнего царя — неразделимы. Чтобы понять все те сложные перипетии в развитии государства накануне революции, необходимо проследить череду событий, а также обратить пристальный взор на личность самого царя и его семьи, на ту миссию, которую они были призваны выполнить перед своей Отчизной и народом, за который держали ответ перед Богом.

Россия в годы правления Николая II была одной из самых могучих держав в мире. Экономическое положение внутри страны оставалось стабильным и свидетельствовало о процветании российских граждан. Закон от 1896 года ввел в обращение золотую валюту.

Бумажное обращение золотой наличности было обеспечено правительством более чем на 100 %. В последних числах июля 1914 года кредитных билетов было в обращении на сумму 1633 млн. рублей, а золотой запас России составлял 1604 млн. рублей, в заграничных банках — 141 млн. рублей. Денежное обращение было устойчиво даже в годы Русско-японской войны. В то время в стране происходили множественные революционные беспорядки. Но даже в такой сложной ситуации размен кредитных билетов на золото не был приостановлен.

Вплоть до начала Первой мировой войны налоги в стране были самыми низкими в мире. Всего вкладов в Государственной сберегательной кассе к 1914 году было на 2236 млн. рублей. Сумма вкладов и собственных капиталов в мелких кредитных учреждениях (на кооперативных началах) равнялась в 1894 году 70 млн. рублей, в 1913 году — 620 млн. рублей, а к 1 января 1917 года — 12 млрд. рублей.