Этторе Биокка - Яноама

Женщины тоже жуют табак, но я не хотела жевать, свертывала «сигару» и начинала курить. Фузиве говорил мне: «Если хочешь, кури, когда стемнеет, так, чтобы другие не видели». Ему тоже был неприятен запах табачного дыма. Иногда женщины делают комок, кладут в рот и, пожевав, передают мужу. Некоторые мужчины не хотят жевать табак, побывавший во рту у жены, им это противно. Я всегда готовила Фузиве жвачку, но сама к ней не притрагивалась.

Однажды Фузиве рассказал мне историю табака: «Когда животные были людьми, летучая мышь, вашо, как-то встретила индейца яноама и предложила ему отведать табака. Индейцу табак понравился. Тогда вашо взяла табачные семена, которые хранила в маленькой бамбуковой трубочке. Несколько семян она положила в лист растения микуеми и так сказала человеку: «Возьми термитник, он хорошо горит, и разожги на расчистке огонь. Через три дня положи эти семена на выжженную землю и слегка прикрой их сверху. Когда появятся зеленые кустики, пересади их и укрой от солнца, обложив большими листьями. Когда пройдут дни одной руки (пять дней) и кустики подрастут, убери листья, которыми ты их обложил. На солнце табак станет крепким, сильным, а от дождя он слабеет».

Яноама до сих пор так и сеют табак.

Однажды Фузиве сказал мне: «Хекура рассказали мне, будто белые закапывают мертвецов в землю. Это правда?» Я ответила: «Да, я никогда не видела, чтобы белые сжигали мертвецов». «Значит, хекура не выдумали?» И добавил: «Однажды мы напали на хижину белых, но они убежали». Один из нас сказал: «Когда кто-нибудь из белых умирает, они вырывают в земле яму и вместе с мертвецом кладут туда все, что он имел при жизни: мачете, кувшины». Мы стали рыть землю, нашли вздувшееся тело в плоском деревянном стволе, но рядом не лежало ни ножей, ни кувшинов — ничего. Тогда мы снова зарыли яму». Я сказала: «Нет, мы ничего не кладем в могилу». Потом я спросила у Фузиве: «А почему вы тоже не закапываете мертвеца в землю?» Фузиве ответил так: «Если мертвец будет лежать в яме, засыпанный землей, его душа не сможет выйти. Вы закапываете своих мертвецов в землю, и их пожирают черви. Значит, вы не любите своих близких». «А вы слишком уж любите,—сказала я тогда. — Сжигаете родных детей, стариков. Мало того что они умерли, так вы еще поджариваете их на огне».

Он схватил палку и бросился за мной, но я улизнула. Потом он первый позвал меня: «Иди сюда, поговорим, но только тихо, а то ты вечно кричишь». Я остановилась, посмотрела на него и подумала: «Если я убегу из хижины, он решит, что я испугалась». Я вернулась, села к очагу и сказала: «Когда ты умрешь, вырою в земле большую глубокую яму и положу тебя туда». Фузиве засмеялся, огонь уже догорал, я встала и поила в лес набрать сучьев. Вечером я села возле Фузиве и спросила: «Почему ты погнался за мной с палкой? Что я тебе такого сказала? Просила тебя, если умру, похоронить меня в земле, как это делают все белые! А ты хотел поколотить меня!» «Знаешь, иной раз на тебя нельзя не рассердиться,— сказал Фузиве.— Говоришь громче любого мужчины. Попробуй тебя перекричи». «И все равно вы нехорошо делаете,— повторила я.— Сжигаете мертвеца, потом начинаете размалывать кости. Заставляете беднягу мучиться и после смерти. После этого смешиваете пепел с банановой кашей и съедаете. А затем отправляетесь в лес и оставляете под кустом зловонную кучку грязи». Фузиве внимательно посмотрел на меня и тихо сказал: «Как бы кто-нибудь не услышал этих твоих слов».

Индейцы верят, что и после смерти продолжается жизнь. Мать Фузиве говорила мне: «Я хочу умереть и потом отправиться в шапуно Туоно. Я устала от всех бед и дел, а там буду жить спокойно». «Значит, у Туоно есть хижина?» — спросила я. «Конечно,— ответила старуха.— Мои бабушка и прабабушка рассказывали мне о нем. Те, кто умерли на время, а потом ожили, сами побывали там. После смерти сын Туоно призывает к себе тень и говорит: «Пойдешь вот этой дорогой». Сын Туоно живет на горе рядом с шапуно Туоно. Тропа, ведущая к нему, некрасива. Красивая тропинка, по краям поросшая цветами, начинается дальше. Заканчивается она пропастью, но увидеть ее дано не всякому. Подступы к ней усыпаны красивыми листьями. В обрыве беспрестанно бурлит и клокочет смола. Сам Туоно красив и статен, как тушауа, и шапуно у него похоже на шапуно яноама. Вместе с Туоно живут мертвецы, они все очень красиво разрисованы и стали еще прекраснее, чем при жизни. Души умерших не обрабатывают плантации и не ходят на охоту. Они все едят авокадо и мукаму — маленький черный лесной плод [35] Авокадо — аллигаторова груша Persea americana — вечнозеленое плодовое дерево, дающее съедобные плоды . Девушки там благоухают цветами. Никто не стареет, не болеет и не мучается. Но если ты в этой жизни вел себя плохо, то тебе не попасть в шапуно Туоно. Плохие яноама, не послушавшись сына Туоно, выбирают красивую тропу, доходят до пропасти, называющейся Шопариваке, и падают в нее. Оттуда им уже не выбраться, и больше они не увидят своих родных». Такую же историю мне рассказал и Фузиве.

Иногда, когда вдалеке слышались раскаты грома, а дождь не начинался, индейцы говорили: «Это в Шопариваке плачут и кричат от боли мертвецы. Бедняги. Там жарче, чем на солнце, а они вдобавок плавятся в смоле». Я говорила тем, кто убил в бою чужого воина: «Вы плохие и попадете в кипящий Шопариваке». «Нет,— отвечали они,— мы не попадем, мы убивали в честном бою». Фузиве говорил мне: «Вот ты попадешь в Шопариваке, потому что, когда у тебя берут твою куйю, ты начинаешь кричать и ругаться. Бананами ты тоже не любишь делиться. Те, у кого есть еда или еще что-нибудь, а они отвечают: «У меня ничего нет, а то бы я охотно дал»,— вот они и попадут в Шопариваке». Старая мать Фузиве говорила мне: «Я очень боюсь Шопариваке, поэтому я даю все, что у меня ни попросят».

Однажды мы, жены Фузиве, отправились ловить рыбу на дальнее игарапе. Вечером, когда мы вернулись, каждая разожгла свой костер. Мы наловили много рыбы и теперь принялись жарить ее в пакетах из листьев. У жены хасубуетери был маленький сын и девочка постарше. Вдруг малыш заплакал. Фузиве спросил: «Почему он плачет?» «Не знаю,— ответила я,— может, переел рыбных икринок».

Фузиве стал искать мать малыша, позвал несколько раз: «Шаботами, Шаботами». Женщина не отвечала. «Не видела, куда она пошла?» — спросил у меня Фузиве. «Не знаю»,— ответила я. Тогда Фузиве взял малыша на руки и сказал другой своей жене, арамамисетери: «Возьми гамак Шаботами, незаметно обойди все очаги и, как увидишь ее, отдай ей гамак. С кем бы она ни была, пусть даже с моим братом, отдай ей гамак, а мужчине скажи: «Мой муж вручает тебе гамак и жену. Вам очень приятно беседовать, вот и оставайтесь вместе».