Вероника Долина - Сэляви

Там на лаковой картинке
Ганс и Гретель посреднике
Умоляют: под сурдинку
Спой, хороший человек!
Этот облик их пасхальный,
Их уклад патриархальный —
Позолоченный, сусальный,
Незамысловатый век!

«Если ты меня не покинешь,
То и я тебя не оставлю!» —
К этой песенке старинной
Я ни слова не прибавлю.

Но от этой сказки мудрой
Тонко пахнет старой пудрой.
Ветер треплет Гретель кудри,
Носит новые слова.
Я сниму остатки грима.
Что вы натворили, Гриммы?
Вы-то там неуязвимы,
Я-то тут — едва жива.

К этой песенке старинной
Я ни слова не прибавлю:
«Если ты меня не покинешь,
То я это так не оставлю!»

Я развлечь вас постаралась
Старомодной пасторалью.
От немецкой сказки в детской
Веет пылью и теплом.
Это я опять читаю!
Я их очень почитаю.
И незримы, братья Гриммы
Проплывают за стеклом…

Меж нами нет любви. Какая-то прохладца,
Как если бы у нас сердца оборвались.
И как ей удалось за пазуху прокрасться?
Должно быть, мы с тобой некрепко обнялись.

Меж нами нет любви. Не стоит суесловья!
Но снова кто-то врет и «да» рифмует с «нет».
И снова говорим: любовь, любви, любовью —
Холодные, как лед, и чистые, как снег.

Но если нет любви — тогда какого черта
Мы тянем эту нить извечного клубка?
Затем, что не дано любви иного сорта,
И надо как-то жить, раз живы мы пока.

Мне бы спать в твоих ладонях,
Пить из губ твоих источника.
Оставаться молодою,
В твердом сердце быть источинкою.

Мне б зимой у сердца греться.
Летом в гамаке качаться —
В гамаке сплетенных пальцев,
И в глаза твои смотреться.

Всякое твое несчастье
Я б сплела своей заботой
И осеннее ненастье
Скоротала б за работой.

Быть твоей последней волей,
Радостью твоей живою.
Ты бы мною был доволен.
Спать в ладонях…
Ну позволь мне, я прошу…

Как холодна моя рука!
Как неверна моя строка…
Давай условимся с тобою,
Что не расстанемся пока.

Как время мерное течет!
Куда-то нас оно влечет?
Давай условимся с тобою,
Что все прошедшее — не в счет.

Как далека сейчас беда!
Как высока моя звезда!
Давай друг другу поклянемся
Не делать худа никогда.

Как нынче сыплет снег с утра!
Как боль сердечная остра…
А завтра? Завтра — что же завтра?
Там новых клятв придет пора.

Голубоглазые брюнеты
И кареглазые блондинки
Заполнят улицы планеты,
А мы с тобой посерединке.
А мы с тобой плывем на лодке
Меж берегов по узкой речке.
А я кричу тебе: «Володька!»,
А у тебя глаза, как свечки.

И кареглазые блондины,
И синеглазые брюнетки
Сегодня счастью заплатили
Одной-единственной монеткой.
И мы с тобой уплатим дани.
Мы ей уплатим все налоги.
Сегодня близки стали дали
И оборвались все дороги.

И нам вот не уплыть отсюда!
Здесь даже ветра не бывает.
А я, на берег выйдя, буду
Смотреть, как лодка уплывает!
Потом смешаемся с толпою —
И сразу станем синеглазы.
Сюда приплыли мы с тобою,
Чтоб здесь не встретиться ни разу…

Голубоглазые брюнеты
И кареглазые блондинки
Заполнят улицы планеты,
А мы с тобой посерединке.
А мы с тобой посерединке!
Но как же здесь мы оказались?
Что мы друг друга половинки —
Нам на минуту показалось…

На мосту, где мы встречались,
Фонари едва качались.
Мы ходили по мосту.
Мы любили высоту.

Под мостом, где мы встречались,
Воды быстрые не мчались.
Не гудели корабли!
Поезда спокойно шли.

На мосту, где мы встречались,
Наши муки не кончались.
Поглазев на поезда,
Расходились кто куда.

Ибо мы бездомны были!
Высоту мы не любили.
Но ходили мы туда —
Больше было некуда.

Над мостом, где мы прощались,
С той поры года промчались…
…Вот я встану на мосту —
И достану — пустоту.

Я играла с огнем,
Не боялась огня.
Мне казалось, огонь
Не обидит меня.

Он и вправду не жег мне
Протянутых рук.
Он горячий был друг,
Он неверный был друг!

Я играла с огнем
Вот в такую игру:
То ли он не умрет,
То ли я не умру.

Я глядела в огонь,
Не жалеючи глаз.
Он горел и горел,
Но однажды погас.

Я играла с огнем
До поры, до поры,
Не предвидя особых
Последствий игры.

Только отблеск огня
На лице у меня.
Только след от огня
На душе у меня…

Сколько пришло дождей с тем хмурым днем…
Друг мой, присядьте здесь — поговорим о нем.
С юга на север он выбрал нелегкий путь.

Ну что ж, я сказала — иди и счастлив будь.
Поговорим о нем, поговорим о нем…
С давним его портретом веду я спор —

Сильно ли изменился он с тех пор?
Сильно ли изменялся, часто ли изменял…
Ложь или правда, что забыл он меня?
Поговорим о нем, поговорим о нем…

О главном еще хотела я вас просить:
Нашел ли он то, что ищет всю свою жизнь?
Нашел ли он свое счастье, свой яркий свет,
Дорогу в страну, которой названья нет?
Поговорим о нем…

Эту дорогу давно он искать перестал.
Он похудел немного, очень устал.
Его на дороге близко я видел сам —
Должно быть, что на рассвете придет он к вам…

А это вовсе не мой дом, и это не мой порог.
И в том, что с хозяйкою я незнаком, — я бы поклясться мог.

Друг, знай, хоть этот край — рай, я не знаю его языка.
И то, что это не мой край, — я знаю наверняка.

И это вовсе не тот день — голову заложу.
Но, может, это его тень — вот что я вам скажу.

А это, конечно, был мой дом, и мой это был порог.
И в том, что с хозяйкою я знаком, — я бы поклясться мог.

Друг, знай, этот край — рай, и я помню его язык.
Но от того, что это мой край, я очень давно отвык…

И это, конечно, тот самый день — голову заложу.
Но, может, это его тень — вот что я вам скажу.

Уйди из-под этой крыши.
Ты вырос выше,
Ты вырос слишком,
Уйди же, слышишь!

А дом твой отходит к брату.
Ты в нем ничего не трогай,
А иди своею дорогой
И забудь дорогу обратно.

А землю твою — разделим.
Ведь мы ж за нее радеем,
А ты все равно бездельник.
Ведь ты ж бродяга, брательник!