Надежда Ионина - 100 великих узников

Ближайшие соратники В. Лукасиньского считали, что в ряды борцов за национальную независимость Польши следует привлечь крестьян, пообещав им безвозмездную передачу земли. Говорилось также, что надо опираться и на беднейшие слои варшавского трудового люда – пекарей, кузнецов и т. д. Сам В. Лукасиньский по этому вопросу не занял четкой позиции, однако понимал, что масонство не может стать организационной формой нелегального патриотического союза. Используя расхождения в среде руководства союзом, он в августе 1820 года заявил о роспуске «Национального масонства», тем более что в польском обществе того времени появились более радикальные организации.

В мае 1821 года вместо «Национального масонства» В. Лукасиньский с несколькими товарищами создал более независимую организацию – «Патриотическое товарищество» – и выработал основные положения его устава, по которому Польша разделялась на 7 провинций (6 территориальных, а седьмым было Войско Польское). Дело создания нового союза, как и в первом случае, велось очень осторожно, но тайна сохранялась недолго. В том же году великий князь Константин Павлович получил донос и, призвав В. Лукасиньского, имел с ним долгий разговор, взяв с него «честное слово», что тот больше не будет принадлежать ни к чему подобному. Однако вскоре был сделан новый донос, и на этот раз уже из Петербурга поступило предписание «немедленно произвести строжайшее расследование». Летом 1822 года В. Лукасиньского и его товарищей арестовали и отдали в руки особой «следственной комиссии», которая расследовала деятельность союза «Национальное масонство»; о «Патриотическом товариществе» у начальства подробных сведений еще не было.

Во время следствия В. Лукасиньский брал всю ответственность на себя, но признавал, что целью своей ставил только охрану польской самостоятельности. В середине июня 1824 года военный суд приговорил его к девяти годам строгого тюремного заключения, но в августе император Александр I уменьшил этот срок до семи лет. Сначала В. Лукасиньского отправили в крепость Замостье, где он попытался организовать бунт, в результате чего великий князь Константин Павлович увеличил ему срок заключения вдвое.

В середине октября 1825 года узник сделал обширное признание о «Патриотическом товариществе», однако тогда по его показаниям великий князь никого не арестовал. Только после восстания декабристов Следственная комиссия узнала о показаниях В. Лукасиньского, компрометирующих польских офицеров, и по приказанию императора Николая I великий князь приступил к арестам. В. Лукасиньского перевели в Варшаву и заключили сначала в здании арсенала, а потом перевели в темную каморку казарм Волынского полка. После польского восстания 1830 года русские войска оставили Варшаву, но арестанта захватили с собой. Последний раз В. Лукасиньского видели во Влодаве: он был в сермяге, с бородой почти по пояс, вели его на веревке в сопровождении конной стражи с обнаженными палашами. В конце декабря 1830 года по приказанию великого князя Константина Павловича узника передали начальнику 4-го пехотного корпуса, который отправил его в Бобруйск, о чем немедленно уведомил Николая I. Вот тогда император и отправил В. Лукасиньского в Шлиссельбургскую крепость.

Тайна содержания этого заключенного соблюдалась так строго, что даже в мае 1850 года управляющий III Отделения обратился к военному министру А.И. Чернышеву с вопросом, кто такой этот старый поляк, сидящий в Шлиссельбурге, и в чем его вина. В одном из своих писем М. Бакунин рассказывает, что в 1854 году во дворе Шлиссельбургской крепости его «поразила никогда не встречавшаяся фигура старца с длинной бородой, сгорбленного, но с военной выправкой. К нему был приставлен отдельный дежурный офицер, не позволявший никому приближаться к нему. Этот старец приближался медленной, слабой, как бы неровной походкой и не оглядываясь. Среди дежурных офицеров был один благородный сочувствующий человек. От него я узнал, что этот узник был майор Лукасиньский».

Когда после смерти императора Николая I составлялись списки польских деятелей, подлежащих амнистии в связи с коронованием нового царя, встал вопрос и об освобождении В. Лукасиньского, но шеф жандармов ответил категорическим отказом. В 1858 году племянница В. Лукасиньского просила о свидании с ним, но и ей было отказано. Еще через три года комендант Шлиссельбурга по собственной инициативе обратился к императору с просьбой облегчить участь 75-летнего узника, который уже плохо видел и плохо слышал, страдает каменной болезнью, а его все держат в подземелье. Александр II разрешил перевести В. Лукасиньского в более светлое помещение и время от времени дозволять ему прогулки внутри крепости. В июне 1862 года по просьбе арестанта к нему был послан католический священник, из рук которого он и принял Святое причастие. Однако родственникам В. Лукасиньского, просившим о свидании с ним, во второй раз было отказано.

В 1860-х годах в коридоре Старой тюрьмы узника случайно встретил Б. Шварце [47] Б. Шварце – французский гражданин, сын польского эмигранта – был членом Центрального комитета организации, подготовившей польское восстание 1830 года. Арестованный в Варшаве, он был приговорен русским правительством к смертной казни, которую потом заменили вечной каторгой. Его отправили в Сибирь, но с дороги вернули и заточили в Шлиссельбург, где он пробыл 7 лет. : «Помню фигуру, проскользнувшую однажды в полутьме коридора и исчезнувшую навеки. Это был седовласый старец в сером арестантском халате… По близорукости я не смог рассмотреть его лица, а солдат поспешил втолкнуть меня в пустую камеру, чтобы не дать встретиться с товарищем по несчастию».

Почему же этот узник так долго – дольше даже, чем декабристы, – содержался в заключении? Историки считают, что В. Лукасиньский верил Александру I, который обещал расширить границы Царства Польского присоединением к нему литовских губерний. Чтобы заручиться общественным мнением, император по вступлении на престол благоприятствовал масонству и даже пытался оказывать влияние на образование в России первых тайных союзов. В Царстве Польском широко разветвленное масонство тоже пользовалось покровительством властей.

Вскоре после польского сейма 1818 года, когда Александр I посетил Варшаву, в близких к императору кругах возникла мысль об образовании тайной масонской организации с особым польским характером. Может быть, в связи с этим со стороны великого князя Константина Павловича (или даже со стороны самого императора) было сделано предложение В. Лукасиньскому? Сведений об этом нет, но подобное предположение заслуживает внимания и, может быть, объясняет, почему так долго этот арестант томился в заключении. Ведь существование свидетеля тайной национальной масонской организации, распространившей свое влияние на всю Польшу, в Петербурге признавалось нежелательным еще и столетие спустя после смерти В. Лукасиньского.