Сюзанн Моррисон - Йога-клуб. Жизнь ниже шеи

Джессика помедлила с ответом, кусая губу.

— Знаешь, что тебе поможет? — вдруг сказала она. — Если ты будешь думать об уринотерапии как о ритуале.

Я уставилась на нее, не шевелясь. Она смотрела на меня добрыми глазами.

— Перед тем как сделать первый глоток с утра, я всегда произношу молитву.

Я отказывалась даже кивать. Мне хотелось, чтобы она страдала.

Джессика откашлялась и пропела тончайшим ангельским голоском:

— Благослови меня, о Золотистый Нектар, очищающий мое тело и возвышающий душу.

Я даже перестала на нее так злиться. Это все сон, подумала я. Еще чуть-чуть — и Джессика начнет жонглировать рыбами-меч, а я съем свой тапок. И тогда пойму, что на самом деле сплю. Я уставилась на свою соседку, повторяя про себя ее расчудесную молитву, но тут в дверь сунул голову Джейсон.

— Сюзанн! — сказал он. — Да выпей ты уже мочи и живи дальше. Ты можешь это сделать, детка!

Лара за дверью рассмеялась. Я повернулась к Джессике. У меня из горла вырвался едва слышный шепоток, как будто пушинка от одуванчика взлетела вверх:

— Но как?

И Джессика дала мне пару наводок. Во-первых, напомнила, что нужно собирать жидкость только из середины струи. Когда я спросила ее, она пожала плечами:

— Первая моча очищает йони. Середина струи — чистая. А то, что в конце… — она захихикала и рассеянно накрутила волосы на палец, — хрустит.

— Что? — не поняла я.

— Ну знаешь, — она взмахнула рукой, — там в конце… какой-то осадок. Ты же не хочешь, чтобы у тебя на зубах хрустело.

Мне было абсолютно нечего возразить на это, поэтому я попрощалась с Джессикой и велела ей передать привет обезьянкам.

Теперь вот сижу на футоне и размышляю. Поверить не могу — я действительно всерьез обдумываю, делать это или нет! Хватит ли мне сил? Способна ли я на такое?

Черт! Даже не знаю.

Последние полчаса посвятила изучению своего языка. Рассмотрела его со всяким светом, со всех возможных углов. Пыталась скрести по нему ребром вилки. Представляла, как он снова становится розовым. Даже повторяла про себя, как мантру: мне лучше, мне лучше… Но лучше не стало.

В самом деле, ну что со мной случится в худшем случае?

В худшем случае меня стошнит. Неприятно, конечно, но и не конец света. И не слишком отличается от того, чем я тут занималась в последние несколько дней.

Дома никто не узнает.

Я только что пописала в стакан.

Все оказалось гораздо труднее, чем выглядело на первый взгляд. Раньше мне приходилось проделывать эту процедуру только у врача, и там для этого нам выдавали такие маленькие пластиковые баночки. Но на этот раз я взяла высокий стакан с кухни, как и велела Индра.

Сказать, что вышло неаккуратно, было бы преуменьшением. Я все вокруг загадила. Пришлось вытереть туалетной бумагой сначала стакан с двух сторон, потом сиденье унитаза и собственные ноги. Теперь у меня есть примерно 100 мл мочи. Восемь унций, которые рекомендовали Индра и остальные, мне не нацедить. Придется довольствоваться тем, что есть.

Хм… Минуточку. Погодите. Когда это я успела сойти с ума?

Я не буду это пить! Нет, ни за что.

Ужас. Только что поднесла стакан к губам, чтобы сделать ЭТО, и нос овеяло теплым паром. Тут же поставила стакан на место: нет уж, ни за какие шиши не буду я пить теплую мочу!

Да, точно, я сбрендила. Говорю, что не буду пить теплую мочу, словно в холодном виде это приятный освежающий коктейль. Может, добавить лед и сделать дайкири?

Стою, прислонившись к дверному косяку и изучаю стакан на наличие хрустящего осадка. Ничего такого не вижу. Стакан стоит на крышке унитаза и ждет моих последующих действий.

Вот что я придумала. Выпью мочу залпом, как текилу. Раз-два, одним глотком — точно! Как двойную порцию текилы. Я уже приготовила большой чайник чая и поставила его на раковину. Это будет моя запивка. Опрокидывать рюмки у меня никогда особо не получалось, но я попытаюсь вспомнить все свои студенческие вечеринки, призвать на помощь весь свой опыт!

Ну… раз! Одним глотком, как двойную порцию текилы, — и запиваем имбирным чаем! Вперед, Сюзи, вперед!

Уууф.

Святая Дева Мария, Иисус и Иосиф! Господи Боженька! Оооооо..

Сижу на веранде. Нет, погодите…

Кто сидит на веранде?

Мочепийца сидит на веранде!

А если честно? Можно я буду честна с собой? Что ж, дорогое «Я», это было вкусно! Насыщенный, но освежающий вкус, с примесью орехов, сладковатый, слегка таниновый с небольшим намеком на игристость и долгим, мягким послевкусием. В следующий раз надо будет устроить дегустацию с французскими сырами и обязательно в туфлях на каблуках! Обставить все как праздник.

Ну ладно.

Допустим, я немножко приукрашиваю.

О, если бы моя сестрица сейчас была здесь! Да она бы сдохла. Вот он, тот момент, когда впору начинать насильно кормить меня бифштексами и заставлять курить бычки, чтобы ко мне вернулся разум. Но уже слишком поздно, дорогая сестра. Слишком поздно. Я приняла яд, как и остальные члены моей секты.

От спиртного я никогда не падала в обморок, а вот от мочи — чуть не грохнулась.

Сделала все в точности, как запланировала. Повторяя про себя как мантру: «Хватит быть жертвой заговора фармацевтических компаний, хватит быть жертвой заговора фармацевтических компаний», я взяла стакан и опрокинула его одним залпом. Одним глотком, как текилу. И тут перед глазами поплыли темные пятна, и меня слегка закачало. Для равновесия пришлось схватиться за раковину свободной рукой.

Когда перед глазами посветлело, я вдруг увидела свое отражение в зеркале и начала смеяться — до тошноты. Решила — ну уж нет, еще не хватало, чтобы меня сейчас стошнило. Схватила чашку с чаем и выпила ее как можно скорее, а потом сразу налила еще. Это было не так легко, потому что я продолжала ржать, расплескивала жидкость и одновременно разговаривала сама с собой. Ах ты грязная, отвратительная мочепийца! Теперь Джона никогда не захочет с тобой целоваться!

У мочи странный вкус. Маслянистый и металлический — будто набрала в рот масла, добавила горстку монеток и все прожевала. Вкус, как у зеленоватого налета на медяках.

Хотя кого я пытаюсь обмануть? У мочи вкус, как у мочи.

Прикончив весь чай в чайнике, переключилась на бананы. Проглотила целый банан — я столько за несколько дней не ела. Но от этого вкуса невозможно было избавиться. Как будто я зажала на языке медячок, смазанный маслом. Увы, я утратила невинность, и вряд ли существует какой-либо ритуал по ее возвращению.

Я свернулась калачиком на футоне, размышляя о том, что еще можно съесть, чтобы очистить рот от железистого привкуса. Странно, что мне не пришло в голову просто почистить зубы. Ведь это наверняка бы помогло. Видимо, балинезийский паразит проник мне в мозг. Так вот, я свернулась на футоне в самую полуденную жару и уснула, а когда проснулась, солнце уже садилось. Так долго я не спала уже несколько дней. И вот теперь сижу, слушаю гамелановый оркестр и, должна признать, чувствую себя намного лучше. Проснувшись, изучила свой язык в зеркале — тоже немного порозовел. Я-то боялась, что он будет черный, как копоть, как будто я наелась гуталина. Но нет. Он был, конечно, не как новенький, но, по крайней мере, уже не такой зеленый.