Сюзанн Моррисон - Йога-клуб. Жизнь ниже шеи

Джессика взглянула на меня и отвела в сторонку. Мы зашагали прочь, и она быстро заговорила, точно пытаясь обогнать наше плохое настроение.

— Сюзанн, — сказала она, утягивая меня за руку, — я знаю, что ты сейчас совсем не в духе, но домой нам нельзя, зато мы можем пойти и выпить по кокосово-ванильному коктейлю.

Она вела меня по тропинке через лес к лестнице с четырьмя тысячами ступенек в Кампухан.

— Сосредоточься на пути, — проговорила она, проталкиваясь мимо таксистов и лавочников на главной улице, ведущей в Убуд, прокладывая себе дорогу плечом, как защитник на футбольном поле. — Сосредоточься на награде, которая тебя ждет.

Мы миновали барную стойку в «Каса Луна» и вошли в ресторан. Сели за столик и, когда подошла официантка, хором, без запинки, продиктовали наш заказ.

Коктейль был таким же вкусным, каким мы его помнили.

Но возникла одна проблема. В одну секунду мы наслаждались коктейлями, счастливые, как школьницы, а в следующую перед нами оказались два пустых стакана.

Проблема.

Не волнуйтесь! Мы очень быстро ее решили.

Мы уже собрались заказать себе еще по коктейлю, как вдруг заметили кое-что в меню. Не помню, кто первый. Хотя… наверное, я. Ладно, это была я. Я обнаружила в меню шоколадное пирожное. Под словом «обнаружила» я имею в виду, что я смотрела на это пирожное каждый раз, когда мы ели в «Каса Луна», а еще периодически оно приходило мне во сне — я натиралась им с головы до ног.

Но это было не простое пирожное. Ни одно пирожное не способно вот так приходить ко мне во сне. Нет, это было пирожное размером с кирпич, и когда вы протыкали его вилкой, из самого центра вытекал расплавленный шоколад. Чтобы не было слишком уж шоколадно, повара предлагали употребить этот шедевр с тремя шариками ванильного мороженого. А потом — ну просто потому, что можно, — еще полить его сверху горячей карамелью. Это греховное сооружение называлось «Шоколадная смерть» и, согласно надписи в меню, было «ЛУЧШИМ ДЕСЕРТОМ В УБУДЕ!!!!!!!».

— Мы хотим вот это, — сказала я официантке.

Та кивнула и принялась записывать в своем блокнотике.

— Подожди! — воскликнула Джессика. Она, кажется, заволновалась. — Тебе не кажется, что это слишком? По-моему, не стоит… Не стоит, да? А как же Путь? Как же птица с верхней ветки?

Я заглянула в ее голубые глаза и улыбнулась:

— Знаешь что, моя дорогая? К чертям эту птицу.

Джессика была поражена. Потом начала хихикать.

— Ах ты, непослушная девчонка, — выговорила она восторженным шепотом. — К чертям птицу!

Я снова повернулась к официантке — было неудобно ее задерживать.

— Одну «Шоколадную смерть», — сказала я. — Две ложки.

Джессика не унималась.

— К чертям эту птицу! — закатилась она, подняв пустой стакан из-под коктейля. Она напоминала мне ребенка, только что научившегося ругаться матом.

— К чертям! — воскликнула я и чокнулась с ней пустым стаканом.

— Неси рогатку, — выпалила она.

— Джесс, — призналась я, — ты прелесть.

Можете представить, что бывает, когда получаешь такую дозу сахара в один прием, особенно после того, как почти два месяца не ел сладкое? Я вам скажу. Крышу сносит напрочь. Вскоре нас так вштырило, будто все наши нервные окончания переживали одновременное пробуждение кундалини. Я призналась Джессике, что она самая лучшая. А она — мне.

— Нет, это ты лучше всех.

— Нет, ты!

— Нет, ты.

— Ты супер!

— А ты супер-пупер!

Хммм… Мы-то ржали так, как будто ничего смешнее в мире не было, но вот на бумаге это выглядит как-то не очень смешно. Короче, нам надо было чем-то перебить этот сахарный удар, иначе мы бы пошли на улицу и начали задирать футболки. Джессика предложила заказать кофе. По такому крооооошечному капучино, чтобы вернуться с небес на землю.

Другими словами, мы еще раз надругались над птицей с верхней ветки.

После капучино дело дошло и до бутылочки красненького, и до пары стаканчиков портвейна, после чего мы уже признавались друг другу в крепкой любви и клялись в вечной дружбе, а потом заказали еще одну бутылку вина, чтобы отпраздновать нашу вечную дружбу. Нельзя же пить за вечную дружбу из пустых стаканов?

— Знаешь что, — сказала Джессика, оглядывая останки шоколадно-алкогольного пиршества на столе, — кажется, я нашла секрет, как жить «здесь и сейчас». Вино!

— Мы очень пьяные.

— Да! И поэтому кажется, что существует только этот момент и ничего больше.

— Только настоящее.

— Мы здесь и сейчас.

— Точно. Я вот реально здесь. Сейчас.

Ресторан закрывался. Мы в последний раз подняли бокалы. Когда мы чокались, в груди и горле появилось знакомое ощущение — мне было неохота уходить отсюда почти до слез. Это было настойчивое желание растянуть вечер еще на чуть-чуть, чтобы эта выпивка и разговоры никогда не заканчивались, солнце никогда не садилось, а ресторан не закрывался. Обязательно ли сейчас возвращаться домой?

— К чертям птицу, — повторила Джессика, как клятву.

— Аминь, сестренка, — ответила я.

Мы расплатились по счету и вышли в ночь. Поворот налево — и мы бы быстро добрались до дома. Но мы свернули направо, на дорогу, ведущую к обезьяньему лесу. И вскоре очутились у витрины бутика «Прада», прижавшись к стеклу носами.

— Вот она, — прошептала я. — Еще никто не купил. Ждет меня.

— Красавица, — призналась Джессика.

— Правда, кажется, что ей одиноко?

— Ну, может быть. Немножко.

— Не скучай, — пропели мы через стекло.

— Я скоро приду за тобой, моя малышка, — пробормотала я. — Если ты действительно та, за кого себя выдаешь.

Джессика захихикала, прикрыв глаза, и попыталась ухватить мою руку, но промахнулась. Потом снова попробовала, сжимая и разжимая пальцы, словно хотела поймать листок бумаги, унесенный ветром. Наконец ей улыбнулась удача, она погладила мою ладонь, и мы пошли дальше.

Мы договорились, что завтра с новым рвением посвятим себя изучению ремесла преподавателей йоги, но сегодня птица с верхней ветки должна получить взбучку от птицы с нижней. И ей все равно, решили мы, ведь это верхняя птица, понимаете? Она же наверху. В ветвях.

Дорога домой нас слегка протрезвила, мы долго сидели на веранде и выпили много воды. Когда же наконец пошли спать, то долго лежали на боку в темноте, и только ноги плавали в лужице лунного света. Мы болтали, и тут я вдруг поняла, что меня переполняет редкое чувство: счастье. Разговаривая с подругой после безумного вечера с вином и шоколадными пирожными, я — пусть всего на несколько минут — почувствовала себя счастливой. И поняла, что жить можно.

— Вот поедешь ты в Нью-Йорк, — проговорила Джессика, — а я приеду к тебе в гости. Будем ходить во всякие модные йога-студии, покупать красивую одежду и пить вино!