Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича

Так вот, про поселок Педро-Афонсо, куда держала путь наша лодка, рассказывают такую историю. Много лет назад на месте, где сейчас стоит Педро-Афонсо, жила только одна семья: старик хозяин, его дочь и внучка, девушка шестнадцати лет. Она была красивая, любимица и гордость всего района, потому что слава о ее красоте разнеслась далеко вокруг. Ее имя было Флор-де-Параизо — Райский Цветок. Каждый день Райский Цветок по утрам отправлялась к реке за водой, купалась, собирала цветы, иногда ловила рыбу и поэтому задерживалась на час, на два. Однажды, отправившись на речку, Райский Цветок не вернулась домой. Все родственники пошли на поиски. Они обошли берега реки, искали в джунглях. Но розыски не увенчались успехом. Они не могли поверить, что Райский Цветок утонула, купаясь в реке, потому что девушка была прекрасной пловчихой. Она не могла также погибнуть от зубов крокодила жакаре, потому что на песке не осталось никаких следов борьбы. Купалась же Райский Цветок в месте, где жакаре вообще никогда не появлялись. Можно было только предполагать, что ее утащили индейцы. Но в какую сторону ушли похитители, где искать девушку, никто не знал.

Скорбь царила в семье. Но вот на следующее утро все увидели, как по безымянному притоку Токантинс скользит небольшая пирога и в ней сидит Райский Цветок. Девушку действительно украли индейцы в то время, когда она ловила рыбу. Нападение было столь внезапным и стремительным, что Райский Цветок даже не сумела позвать на помощь. Индейцы бросили ее на дно лодки и быстро двинулись вверх по течению притока реки Токантинс. Они гребли весь день, не переставая, гребли без отдыха, пока не достигли небольшого песчаного пляжа. Это было часов в семь-восемь вечера, уже в полной темноте, и индейцы решили сделать привал. Райский Цветок понимала язык индейцев, и ей стало ясно, что они собираются довезти ее до племени, стойбище которого находится на расстоянии одного дня пути от места привала, и там подарить в жены вождю племени.

Похитители решили не спать всю ночь и караулить девушку. Они разложили костер, зажарили на нем пару рыб и угостили Райский Цветок. Райский Цветок решила перехитрить индейцев и стала петь колыбельную песню, которую ей в детстве напевала мать. Убаюканные очаровательным голосом, индейцы крепко уснули.

И тогда Райский Цветок подбежала к лодке, села в нее и гребла всю ночь. Утром она вернулась в хижину матери и деда. На месте хижины сейчас и расположен городок Педро-Афонсо, а безымянный приток реки Токантинс стали называть Рио-до-Соно — «Речка Сна».

Говорят, что однажды муниципалитет города серьезно обсуждал проблему, не просить ли власти штата переименовать город Педро-Афонсо в город Флор-де-Параизо — Райский Цветок. Нужно сказать, что сам город очень мало напоминает цветок. Он грязный и неуютный. Но, как и в других местах Бразилии, народ там живет гостеприимный и приятный.

Перед началом перехода из Токантиниа в Педро-Афонсо доктор связался с Порто-Насионалом и поговорил с летчиком нашего самолета, условившись о встрече в Педро-Афонсо. Действительно, уже подходя к пристани, доктор воскликнул:

— Смотрите! Вон наш командир корабля!

Летчик сидел на деревянной тумбе причала, держа в руке удочку.

— А я вас жду здесь уже два часа, — сказал летчик. — Если согласны, то через час можем вылетать обратно в Гоянию, а то что-то мне здесь не очень нравится. Да и рыба не ловится.

— Ну как, сейчас бензина хватит на обратный путь? — поинтересовался доктор.

— Самолет-то я заправил, но на всякий случай придется прихватить несколько добавочных канистр. Кто знает, а вдруг вынужденная посадка на «сухом» аэродроме, где и капли бензина не достанешь. Лучше уж перестраховаться.

Летчик попросил меня сопровождать его на нефтебазу и помочь донести до самолета банки с горючим. Доктор остался у причала, сказав, что предпочитает посидеть у реки, чем идти по солнцепеку.

Однако получить какие-то четыре несчастные канистры бензина оказалось делом далеко не простым.

Мы не имели на руках «распоряжения», «приказа», «указания», а попросту говоря — бумажки, подписанной каким-либо ответственным чиновником, о выдаче летчику бензина сверх установленной нормы. Собственно говоря, бумажка была, но подпись на ней была скреплена печатью властей штата Гояс, а нефтебаза подчинялась начальству штата Белен. Между летчиком и кладовщиком произошел следующий любопытный диалог:

— К сожалению, только когда вы принесете мне другое требование на бензин, я смогу выдать эти сорок литров горючего.

— Но такую бумажку можно ведь получить только в Белене.

— Совершенно верно, самый ближайший пункт, где сидит мое начальство, — Белен.

— Но чтобы долететь до Белена, я должен потратить весь имеющийся у меня в баках бензин, получив бумажку, заправиться вновь и прилететь обратно к вам.

— Ничего не могу поделать. Инструкция есть инструкция. Нарушать ее я не буду ни в коем случае. Если бы вы были частным лицом, то я, согласно инструкции, мог бы продать вам сорок литров бензина за наличный расчет, но вы уже показали свой документ и не можете считаться частным лицом.

— В таком случае вот этот сеньор, — летчик показал на меня, — является для вас частным лицом или нет?

— Да, является, если он не входит в состав вашего экипажа.

— Он не входит в состав моего экипажа. Он иностранный журналист.

— По инструкции я имею право отпускать бензин любым частным лицам, — произнес кладовщик и, забрав канистры, пошел наливать горючее.

Через несколько минут, смеясь и кляня на чем свет стоит бразильских бюрократов, мы тащили к самолету канистры, полные бензина.

Когда доктору в лицах пересказали дипломатические переговоры с кладовщиком, он покачал головой:

— А знаете, лет тридцать назад я был одним из тех, кто участвовал в экспедиции по прокладке воздушного пути из Гояса до города Белена. Командиром у нас был Лисиас Родригес. Он потом написал книгу «Движение по Токантинс». Как нас здесь, в этом самом городке Педро-Афонсо, принимали! Когда наш самолет опустился в первый раз на аэродром, мы были встречены аплодисментами, возгласами «ура!» и хлопушками. Местные жители очень радовались открытию первой воздушной линии. На аэродроме установили трибуну, с которой говорились приветственные речи. А когда экипаж самолета вошел в город и проходил по центральной улице, то, ей-богу, девушки забросали нас цветами. Я был тогда на тридцать лет моложе, и это внимание со стороны прекрасного пола почему-то особенно радовало меня. А сейчас прилет самолета не событие. Воздушный путь Токантинс действует пусть с небольшими перебоями, но все же регулярно, — и доктор сокрушенно покачал головой, вспоминая о былых временах.