Пол Майло - Что день грядущий нам готовил?

Впрочем, и ЛСД, и сама идея использовать химические наркотики для психокоррекции приобрели дурную славу задолго до провала «МК-Ультра». В шестидесятые годы деятельность Лири спровоцировала в массовом сознании связь кислотных «полетов» с контркультурой, направлявшей свои эскапистские опыты не только на «просветление индивидуальности», как мечтал Даунс, но и на подрыв устоев морально обанкротившегося, по убеждению хипстеров, общества. Призывая молодое поколение: «Включайтесь, настраивайтесь и отпадайте!» — Лири превозносил психоделические грезы как единственный путь в мир духовного совершенства, где образование, карьера и семья не значат ничего. Однако для людей, писавших законы о наркотических веществах, все эти понятия значили куда как много.

В конце концов даже самые рьяные адепты галлюциногенов признали, что пользоваться ими следует с осторожностью и не как попало, а лишь в особых случаях. У одних регулярные дозы ЛСД вызывали сильнейшую дезориентацию, вплоть до психической инвалидности, другие погружались в кататонию. А лишь только кислота попала в руки уличных наркодилеров, тут же, как всегда в подобных случаях, появилась масса нечистого, смертельно опасного «палева». К 1970 году в большинстве стран ЛСД попал под запрет.

И хотя звездный час кислоты как наступил, так и минул, научное сообщество и широкая публика все же не отвергли саму идею «химической наладки» мозга. Не только энтузиасты ЛСД, но и некоторые «неприсоединившиеся» ученые допускают мысль, что когда-нибудь человек получит возможность приобрести новые знания и навыки или хотя бы добавить десяток-другой баллов к своему тесту на интеллект, просто-напросто проглотив таблетку.

В середине 1960-х годов американский журнал «Лайф» предложил читателям популярное объяснение секретов генной инженерии и современных на ту пору достижений в этой области. В ближайшем будущем, говорилось в статье, ученые смогут формировать индивидуальность будущего ребенка по вкусу родителей. Рост, цвет глаз, спортивные способности, интеллект, темперамент — все можно будет приобрести в заведении, которое журналисты окрестили «супермаркетом деток». Отражая недостаточно критичный, в духе времени, подход к науке, авторы преподносили такую возможность как очередное новое удобство, еще один способ для человека «нагнуть» матушку-природу под собственные запросы.

Конечно, в чем-то статья шаржировала картину, но не так уж сильно. Открытия генетиков, как тогда представлялось, склонили чашу весов в споре о том, что важней — наследственность или воспитание, — в пользу первой. Обширные исследования однояйцовых близнецов, выросших поврозь, показали примечательное совпадение таких характеристик, как рост и умственные способности. Двойняшки, никогда не видевшие друг друга, нередко выбирали одну и ту же профессию — явное свидетельство важности биологических факторов для формирования личности. (Недаром нацистские ученые, постоянно искавшие подтверждения теории о непреложных расовых различиях, проявляли особый интерес к близнецам.) Но вплоть до пятидесятых годов ученые поневоле ограничивались конечными результатами наследственной предопределенности, оставаясь в неведении о том, как действуют гены на молекулярном уровне. Затем появилось открытие Уотсона-Крика.

В 1953 году американец Джеймс Уотсон и британец Фрэнсис Крик расшифровали структуру двойной спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) — самовоспроизводящейся молекулы, которая несет в себе гены почти всех известных форм жизни, не исключая человека. Получив эти данные, ученые смогли приступить к исследованиям человеческого генома. Перед наукой открылись две взаимосвязанные возможности: во-первых, выяснить, какой ген определяет тот или иной признак (особенно риски наследственных заболеваний), во-вторых, воздействовать на эти гены с целью получения нужного результата.

Итак, научное сообщество в 1960-е годы в общих чертах представляло себе задачу и, что важнее, методы ее решения. Биологи знали, что на подходе всё более мощные и быстрые компьютеры; они десятилетиями безропотно дожидались, пока конструкторы софта и чипов создадут нужные параметры. Абсолютное большинство предсказаний насчет того, куда нас заведет генетика к нынешним дням, не исполнилось только потому, что либо конкретные биотехнологии не достигли еще должного уровня, либо дальнейшему продвижению препятствуют (во всяком случае, в данный момент) государственные законы и общественная мораль.

В списке проблем, к которым генетики могут подступиться без каких-либо этических ограничений, на первом месте лечение врожденных патологий; здесь любой разрыв в сроках между предвидением и реальностью можно отнести на счет обычной нехватки нужных знаний. Так, вопреки прогнозу биофизика Роберта Синсхеймера, сделанному в феврале 1966 года, ученые пока не нашли способы «отключать» гены, определяющие предрасположенность к аллергиям, ожирению и артриту, но ситуация вполне может измениться на нашем веку. Определение генов — носителей болезни — первый шаг в поиске способов лечения — уже стало не только реальностью, но и поводом для многочисленных призывов к законодателям защитить конфиденциальность генетического кода, чтобы страховые компании не могли отказывать в выплатах людям, предрасположенным к тем или иным заболеваниям.

Ну а как насчет возможности выбрать по своему вкусу свойства ума, спортивные дарования, да хотя бы и приятную внешность? Опять-таки, многие ученые прошлого поколения не сомневались, что сегодня все это уже у нас в кармане. Мало того, иные наблюдатели, среди них известный нам Гордон Рэттрей Тейлор, тревожились, что богатые образованные элиты скупят за свои деньги самое лучшее «генетическое обеспечение» для детей, не заботясь об остальных. А когда подрастут наследники-супермены, то не постараются ли они ограничить доступ к совершенству рамками собственной касты, тем самым гарантировав ее господство на вечные времена? Другой комментатор, Пьер Оже, опасался, что генетически модифицированные люди со временем разовьются в отдельный — и гораздо более приспособленный — биологический вид, который уж точно не будет питать ни малейших родственных симпатий к примитивным, отсталым предкам…

Однако в реальной жизни специалистам по этике еще не приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Ученые убедились, что такие признаки, как уровень интеллекта и, разумеется, внешность, имеют в основном наследственную природу. Но они также выяснили, что эти характеристики чрезвычайно сложны по составу и обусловлены комплексным взаимодействием разных генов. Все атрибуты «высшего порядка» включают множество биохимических компонентов. Чтобы выделить каждый из них и рассортировать совокупность должным образом, понадобится, вероятно, немалое время.