Георгий Андреевский - Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

В 1880 году на Петровских линиях зажглись первые восемь уличных фонарей с электродуговыми лампами, изобретёнными П. Н. Яблочковым. Это были первые шаги электрического освещения в Москве. Свет не всегда горел ровно, часто мигал и гас. Это вызвало у людей недоверие к электричеству и даже насмешки над его устроителями. Однако когда в 1884 году в садике «Татарского ресторана» на Петровских линиях загорелся мягким ровным светом большой электрический фонарь, туда стали стекаться любопытные со всей Москвы. Затем электрические фонари появились на Казанском вокзале, в саду «Эрмитаж» и в «Новом театре» у Лентовского, в пассаже Попова на Кузнецком Мосту, а также в его квартире и в квартире вдовы купца Хлудова на Пречистенке.

В 1888 году Москва заключила контракт с акционерным обществом «Ганц и К°» в Будапеште на аренду Бабье-городской плотины и устройство в Москве электрического освещения. В контракте, в частности, указывалось на то, что угли в фонарях должны гореть не менее восьми часов. Потом их меняли фонарщики.

Электростанция тогда находилась на углу Б. Дмитровки и Георгиевского переулка. Один из московских газетных репортёров подслушал на этом углу разговор двух мужиков об электричестве. Один рассуждал так:

«— Я так понял, что тут пар. Пустят пар, он и пошёл, и пошёл.

— Пар иная вещь, — отвечал другой. — Пар давит, нечто он может гореть?

— Так как же свет-то этот?

— Лампа такая приспособлена, она действует.

— А в ей что?

— В ей керосин.

— Ври не дело-то».

В этот момент к спорщикам подошёл мужчина в пиджаке и клетчатых брюках и с авторитетным видом произнёс: «Вещь простая, надо только локомобиль [29] Локомобиль — рабочая (обыкновенно паровая) машина, составляющая одно целое с принадлежащим ей силопроизводителем (паровым котлом), так что их можно вместе передвигать с одного места на другое без разборки. поставить, проволоку протянуть и фонарь подвесить, а там хоть сто годов гореть будет». Мужики не поняли, что такое «локомобиль», но пришли к твёрдому мнению о том, что без «голоколенника» (так у нас называли тогда за короткие штаны немцев) невозможно. «У них, — сказал один из мужиков, — земля плохая, и они всё выдумывают, а как выдумают, сразу в Россию — купите».

В конце века на улицах Москвы горели 9338 керосиновых и 8837 газовых фонарей. Электрические же фонари горели тогда у храма Христа Спасителя, на Большом Каменном мосту и у Верхних торговых рядов, а летом, кроме того, на Сокольническом кругу. Фонари висели на деревянных столбах. Как-то, в 1895 году, подрядчик, заметив, что десять столбов на Смоленской площади подгнили, взял да и отпилил от них подгнившую часть. После этого высота столбов снизилась с четырёх аршин (почти 2 метра 85 сантиметров) до двух.

Хорошо ещё, что это были не электрические столбы, а газовые. «Теперь, — говорили москвичи, — от них можно прикуривать». Столбы и мачты электрического освещения вообще доставляли москвичам немало хлопот. То у храма Христа Спасителя, перед тем как провести там электричество, долгое время лежала огромная мачта и на неё то и дело налетали и ломались экипажи, а также калечились лошади, то на углу Тверской и Садово-Триумфальной пешеходы налетали на два врытых в середине тротуара столба. Такие столбы, кстати, встречались не только на Тверской. Дело в том, что на некоторых улицах были расширены тротуары, а столбы оставались стоять на прежнем месте. На них, естественно, и натыкались. На столбы, стоящие «в лотках», то есть у самого тротуара, где по углублениям стекала дождевая вода, наезжали экипажи. Власти города беспокоило и то, что столбы эти имели малоизящный вид, и то, что стояли они вдоль улиц не в шахматном порядке напротив друг друга, что сокращало расстояние, которое они могли бы освещать, располагаясь в шахматном порядке. И всё-таки, как ни ставили керосиновые или газовые фонари, но освещали они улицы плохо, так что по вечерам, когда садилось солнце, Москва становилась тёмным городом.

Перед Первой мировой войной большая часть Первопрестольной, от Садового кольца до самых окраин, освещалась керосиновыми фонарями. Фонари эти заливали своим тусклым светом все бульвары и скверы города. Газовые фонари освещали город внутри кольца Садовых улиц, за исключением Якиманской и Пятницкой частей, где горели керосиновые. Электрические же фонари горели только на нескольких центральных улицах да на Сокольническом круге.

И всё же электричество медленно, но верно входило в повседневную жизнь москвичей и не только с помощью уличных столбов, но и с помощью лампочек, трамваев, кинотеатров. Преимущество электричества в доме было очевидно. Оно не коптило, а следовательно, не покрывало мебель, обои и потолки слоем жирной сажи. Кроме того, оно не полыхало, как огонь, не разбрасывало искр и не взрывалось, как примус или керогаз.

В начале XX века иметь в квартире электрическое освещение мог, конечно, только состоятельный человек, хотя сама лампа накаливания тогда стоила 25–30 копеек и горела 800— 1000 часов. Однако надо было не только платить за электричество, но и за подведение его к дому, за установление проводки и пр. Люди были в восторге от электрического света, а специалисты уже работали над созданием печей для обогревания квартир. Заграничные фирмы стали поставлять нам котлы для нагревания воды в ванной, электрические сковороды и кастрюли, духовые шкафы, приборы для подогревания молока, электрокофейники, электрические чайники, в которых воду на шесть чашек можно было нагреть за 20 минут, электронагреватели тарелок, аппараты для доведения воды до комнатной температуры, аппараты для варки пяти куриных яиц за пять минут, электроутюги, а также прибор для нагревания щипцов для завивки волос, ножные грелки, грелки для нагревания постельного белья, приборы для закуривания сигар, папирос и трубок.

Незадолго до войны электрический свет горел во многих московских домах. Прежде всего, конечно, в центре города. Обслуживали электросети Москвы электромонтёры. Они прокладывали кабели под землёй, ставили предохранители, вешали провода на стены, устанавливали выключатели и штепсели. Свёрлами они буравили деревянные стены, а капитальные каменные долбили ломом и тяжёлым молотком. Единственным достоинством в работе электромонтёров того времени было то, что сила тока тогда не превышала 120 вольт. От него трясло, но для жизни он был не опасен. Опасность представляли собой короткие замыкания, которые могли вызвать пожар.

В январе 1902 года газета «Московский листок», удивляясь переменам, вызванным техническим прогрессом, в результате которого в 1901 году осветилась электричеством Тверская до новых Триумфальных Ворот, а от Страстного монастыря до Петровского парка стали ходить трамваи, и заработал беспроволочный телеграф, воскликнула: «Конечно, мы этого не увидим, но внуки наши и правнуки наши, пожалуй, дождутся того, что при помощи электричества люди будут летать по воздуху!»