Стивен Джуан - Странности наших фобий. Почему мы боимся летать на самолетах

В разных странах и разных культурных традициях наблюдаются значительные вариации в распространенности тех или иных фобий. Так, например, одно канадское исследование показало, что в США «специфическими фобиями» страдает около 8,8 % населения, а в Северной Ирландии всего 0,2 % 3. Исследование, проведенное недавно в Австралии, выявило, что 2,3 % населения этой страны подвержено «социальной фобии» 4. Агорафобия (страх открытого пространства) гораздо чаще встречается в Австралии, Новой Зеландии, Канаде, Великобритании, Европе и США, нежели в Японии 5. Вместе с тем в Японии распространена фобия под названием «тайдзин кефусе», которая практически незнакома западным странам. Это страх причинить неудобство окружающим вследствие своей неуклюжести, неправильного поведения, а также мнимого или реального физического недостатка 6. В отличие от западаных стран, в Японии в центре внимания оказывается не человек, страдающий фобией, а окружающие, которым он может доставить неудобства. Таким образом, это вовсе не западная «социальная фобия». Японские психиатры описывают «тайдзин кефусе» как патологическую скромность и преувеличенный страх перед мнением окружающих, что вообще свойственно японской культуре межличностных отношений 7.

Идеи о том, как возникают фобии, вероятно, существуют с тех пор, как человек начал вообще задумываться о мире. В начале ХХ века Зигмунд Фрейд и его коллеги по теоретическому психоанализу склонялись к мысли, что агорафобия возникает у беспомощных и заброшенных детей с не слишком любящими и заботливыми матерями. Впоследствии у этих детей появляется страх всякий раз, когда им приходится выходить на улицу из кажущегося безопасным и уютным дома. В противоположность этому, приверженцы теории социального научения предполагают, что агорафобия развивается в тех случаях, когда люди пытаются избежать ситуаций, в которых испытывали болезненные или неприятные ощущения в прошлом. Кроме того, такие люди плохо умеют разрабатывать стратегии преодоления трудностей и обладают низкой самооценкой 8—10.

Исследования показывают, что люди предрасположены к развитию фобий к определенным животным, таким как крысы (родентофобия) и пауки (арахнофобия), и веществам, таким как кровь (гематофобия) и рвота (эметофобия) 11. В ходе известного эксперимента психолога Мартина Селигмана 12, в котором у испытуемых вызывали фобии с помощью электрошока, выяснилось, что для формирования фобии змей требуется меньше сеансов, чем для формирования фобии цветов, что неудивительно 13. Страх перед змеями (офидиофобия) распространен гораздо шире, чем страх перед цветами (антофобия). Тем не менее у большинства антофобов страх перед цветами возник и без электрошока.

Любопытно, что, согласно исследованиям, почти половина страдающих фобиями никогда не сталкивались с конкретным стимулом своей фобии и не испытывали от него неприятных ощущений 14. Это может указывать на то, что страдающие фобией имеют живое воображение или что они хорошо научились избегать стимула, каким бы он ни был.

Если, например, мы слышим, что кого-то укусила ядовитая змея, то у нас может развиться офидиофобия по отношению ко всем змеям. Однако, несмотря на то что большинство из нас были свидетелями автомобильных аварий или хотя бы слышали о них, от безотчетного страха перед автомобилями (автокинетофобия), перед вождением автомобиля (мобилофобия) или поездкой в автомобиле в качестве пассажира (моторофобия) страдают немногие.

Возможно, люди заранее «настроены» на определенные фобии? За три миллиона лет своей эволюции те люди, которые быстро обучались избегать змей и других потенциально опасных существ и объектов, имели больше шансов передать свои гены потомству. Но если довести эту логику до крайности, то больше всего шансов оставить свои гены было у самых отчаянных трусов. Даже здравый смысл подсказывает, что в этом рассуждении что-то не так. Кроме того, откуда бы у нас мог взяться страх перед автомобилями, если они появились относительно недавно и пока еще не смогли повлиять на нашу эволюцию? Возможно, эволюция придерживается золотой середины? Иными словами, развитие идет между крайностями: чрезвычайным страхом (то есть фобией) и отчаянной смелостью (то есть безрассудством). Относительно умеренный страх способствует нашей безопасности и повышает вероятность передачи наших генов следующему поколению.

Другое возможное объяснение состоит в том, что фобии возникают в связи с тем, на что люди не могут повлиять и что они не могут контролировать. Опасность вызывает гораздо больший стресс, когда она застает нас врасплох. Страх молний (кераунофобия) и страх грома (бронтофобия) возникают от того, что молнии и гром непредсказуемы и на них нельзя повлиять. С другой стороны, электрические розетки не ударяют током неожиданно. Маловероятно, чтобы у кого-то сама по себе развилась «фобия электрических розеток», хотя вполне возможно, что кто-то действительно испытывает страх перед ними. Электрофобия — это неконтролируемый страх перед электричеством в целом.

Современная нейробиология также свидетельствует о том, что при фобиях наблюдаются больший поток крови и ускоренный метаболизм в правом полушарии по сравнению с левым. У идентичных близнецов, которых воспитывают раздельно, иногда развиваются одинаковые фобии. Согласно некоему исследованию, у одного близнеца развилась клаустрофобия независимо от брата. Но трудно сказать, какие выводы можно сделать на основе этих наблюдений 15.

Современная нейробиология революционным образом изменила наши взгляды на мозг. Почти 30 лет назад нередко приходилось слышать о том (и этому даже учили в медицинских образовательных учреждениях), что клетки мозга не восстанавливаются и перестают расти после 20 лет. Считалось, что единственные перемены в мозге возникают у людей только на третьем десятке жизни, когда клетки постепенно начинают отмирать, причем

ближе к концу жизни этот процесс ускоряется.

В конце пути нас ожидало лишь старческое слабоумие. Утверждалось, что если нам и повезет дожить до преклонного возраста, то от нашего мозга мало что останется. Такие взгляды на мозг были распространены среди представителей западной медицины четыре века. Но с помощью современных технологий, таких как функциональная магнитно-резонансная томография, мы теперь знаем, что в ответ на внешние факторы наш мозг постоянно меняется. Мы вполне способны поддерживать его в хорошем состоянии и даже улучшать его функции. Можно дожить до глубокой старости, сохранив как физическое, так и психическое здоровье. Короче говоря, наш мозг обладает «пластичностью» 16.