В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

Проблема, не замеченная, похоже, Соссюром и всей позднейшей традицией, состоит, однако, в том, что соссюровский билатеральный, двуединый знак, не имеющий существования за пределами ментальных механизмов носителя языка, не может быть средством коммуникации, ибо ментальные сущности как таковые некоммуницируемы и невоспринимаемы (если только мы не настаиваем на том, что коммуникация в основе своей телепатична, а та, которую мы реально — в определенных пределах — наблюдаем, лишь вторична и «сопроводительна»). Чтобы обмениваться знаками, надо эти знаки воспринимать, а это значит, что знаки должны содержать материальный компонент не в соссюровском толковании, когда мы имеем дело не с материальностью означающего, а с «образом» материального экспонента знака — они, знаки, должны приобрести материальность в самом прямом смысле слова: должны быть доступны восприятию органами чувств. Как говорит А. А. Зиновьев, «знаки, которые невозможно увидеть, услышать и т. п., — нонсенс. Знак всегда есть нечто ощутимое, а не идеальное» [Зиновьев 1971: 34]. Но именно таковым — т. е. нонсенсом — и является соссюровский знак, ибо, как все ментальные сущности, его нельзя воспринимать органами чувств.

Многие авторы как до Соссюра, так и после него ощущали, вероятно, некое концептуальное неблагополучие в теоретической трактовке знака вообще, основного языкового знака — слова и всего семейства сопряженных понятии. Это можно видеть в высказываниях, которые в описании соответствующих понятий акцентируют то одну их сторону, то другую. Например, в знаменитой французской «Энциклопедии» в статье «Грамматика» (1757, т. 7) говорится: «Значимость (valeur) слов заключается в совокупности идей, которые употребление связывает со знаками» (цит. по: [Ору 2000: 275]). Из приведенной цитаты следует, что «совокупность идей» — т. е. означаемое знака — в сам знак не входит, его компонентом не является, а только лишь «связывается» со знаком. Запомним, что связь эта осуществляется ассоциативно — за счет употребления, к чему мы еще вернемся. Пока отметим, что энциклопедисты, похоже, придерживались унилатеральной концепции знака и при этом не игнорировали вовсе вопрос о том, как же унилатеральный знак оказывается соотнесен со значением.

Несколько веков спустя М. Томаселло полемизирует с теоретическими постулатами генеративной грамматики и утверждает, что последняя в действительности является не чем иным, как своего рода математикой, математическим описанием языка.

Как везде в математике, генеративная лингвистика начинает с абсолютного разграничения синтаксиса — абстрактных формул, которые оперируют лишенными значения символами переменных, соотнесенных с определенными категориями (category labels for variables), и семантики, которая выступает как интерпретация этих формул в тех случаях, когда переменные наполняются значением (are insubstantiated) [Tomasello 1998: xi].

Можно заметить, что формулы математики, строго говоря, не лишены значения. Они указывают на соотношения между соответствующими объектами, количественные и/или качественные, только математические соотношения, как правило, распространяются на чрезвычайно широкие классы объектов, часто бесконечно широкие. Эти соотношения и выступают значением математической формулы; лингвист сказал бы, что такого рода значение отличается высокой степенью абстрактности (возможно, и полисемичности [27] Тезис о полисемичности стоило бы обсудить особо; если признать за математическими формулами свойство полисемичности, то эта полисемичность окажется не вполне совпадающей с той, которой привык оперировать лингвист. ); логик, вероятно, скажет, что для значения математической формулы характерен широкий экстенсионал и узкий интенсивная (т. е. это в логическом смысле слова бедное значение, но никак не отсутствующее, вопреки Томаселло). Языку такие значения также отнюдь не чужды. Ими обладают, например, шифтерные категории или, иначе, индексальные знаки. Так, значение формы настоящего времени — это, как известно, указание на то, что ситуация, описываемая глаголом, имеет место тогда же, когда произносится глагольная словоформа настоящего времени [28] На всякий случай заметим, что употребление словосочетания «форма настоящего времени» в левой и правой части определения (до и после знака равенства) не создает здесь порочного круга; впечатление порочного круга легко снять, построив определение с использованием переменной — примерно так: «Форма X является формой настоящего (актуального) времени тогда, и только тогда, когда эта форма…»(и т. д.). .

Томаселло прав, однако, в том отношении, что Хомский заимствовал свою идею описания языка из теории формальных систем, где понимание семантики — следовательно, и значения — не вполне совпадает с лингвистическим: в рамках этой теории семантическая интерпретация придается «готовым» чисто формальным конструкциям, формулам [29] Именно поэтому, в полном согласии с теорией формальных систем, в работах Хомского язык до недавнего времени определялся как множество правильно построенных формул (от трансформаций отвлечемся), которым придана хотя бы одна семантизация (что не мешало Хомскому практически приравнивать свое понятие языковой компетенции соссюровскому понятию langue). Лишь сравнительно недавно Хомский ввел понятие I-language (Internalized Language), уже приблизительно отвечающее более традиционному пониманию языка (во всяком случае при психолингвистическом к нему подходе (ср. [Касевич 1974]). (см. об этом: [Касевич 1977; McMahon 1977; Bellatti, Rizzi 2002]). Возражая против такого подхода к языку, Томаселло пишет: «Основная оппозиция… имеет место не между формальным синтаксисом и семантикой, а между языковым (linguistic) символом и его коммуникативной значимостью; между означающим и означаемым, формой и функцией, символом и значением» [Tomasello 1998: xi], и далее: означающее, форма, символ составляют один полюс, означаемое, функция, значение — другой.

Однако в рамках когнитивно-функционального подхода, который защищает Томаселло, полярность, оппозитивность не означают разобщенности и даже, возможно, сколько-нибудь выраженной самостоятельности. «Не существует языковых структур, которые функционировали бы независимо от значения…» [Tomasello 1998: xi]. В отличие от генеративистов с их квазиматематическим подходом, для Томаселло «…NP — это наделенная значением категория», а не просто «category label» [Tomasello 1998: xi]. И, шире, на следующей странице той же статьи: «…Все абстрактные языковые структуры (schemas) обладают значением, относительно независимым от лексических единиц, потенциально ассоциированных с ними (involved)».