В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе

Согласно наблюдениям М. Хаспельмата, существует подтверждающееся типологически соответствие между основным референциальным значением неопределенного местоимения и полярностью выражаемого им оценочного значения: положительную оценку (appréciative meaning) выражают референтные (spécifié) местоимения, а нереферентные местоимения (non-specific) выражают отрицательную оценку (depreciative meaning): «non-specific indefi-nites are apparently never used appreciatively, but tend to have depreciative meaning» [Haspelmath 1997:188]. Именно поэтому русские неопределенные местоимения с элементом — то могут выражать и положительную оценку; ср. следующее толкование предложения В нем что-то есть : «В нем, в его личности, есть что-то особенное, своеобразное, может быть, незаурядное» [Арутюнова; Ширяев 1983:172]. На этом же, видимо, основывается различие в полярности оценочных значений, выражаемых сериями неопределенных местоимений с элементами some- и апу- в английском языке или между сериями с элементами — s и — kolwiek в польском [Haspelmath 1997:187; Blaszczak 1999:55–56]; ср.:

(6а) There's somethingin whathe says

«В его словах есть что-то(важное, интересное)»;

(6б) We don't eat just anything

«Мы не едим что попало»;

(7а) On byl kiedys сzyms, ale dzis jest niczym

«Раньше он был что-то, а теперь он никто»;

(7б) Ewa nie zaprasza kogokolwiek

«Ева не приглашает кого попало».

Вместе с тем неопределенные местоимения, выражающие нереферентные значения, не обязательно приобретают способность выражать оценочные значения. Так, по данным Р. Ницоловой, в болгарском языке функционируют два ряда неопределенных местоимений, способных выражать значение произвольного выбора: местоимения типа кой даеи който и да е. Различие между ними состоит в том, что при употреблении местоимений типа кой да е выбор производится только среди элементов «низкой и средней стоимости», а у местоимений типа който и да е этот оценочный семантический компонент отсутствует [Ницолова 1992:415–416]; ср.:

(8а) Той не се съветваше с кого да е, а само с най-добри адвокаты

«Он советовался не с кем попало, а только с лучшими адвокатами»;

(8б) Той не се съветваше с когото и да е

«Он не советовался ни с кем».

Кроме того, разные местоимения одной и той же серии могут характеризоваться несовпадающими сопутствующими оценочными значениями. Так, местоимение некто может отличаться от кто-то прибавлением «к смыслу „неизвестный субъект“ неодобрительной оценки», тогда как употребляя для обозначения объектов место-имение нечто (вместо стилистически нейтрального что-то ), говорящий, напротив, «оценивает их как важные и значительные» [Кузьмина 1989: 215]; ср. приводимый ею в этой связи пример из русской разговорной речи: Это еще не нечто, но уже что-то. Другой пример — соотношение между английскими неопределенными местоимениями someone и somebody. По мнению О. Н. Селиверстовой, в тех случаях, когда эти местоимения взаимо-заменимы, somebody избирается для того, чтобы «подчеркнуть небрежное или даже пренебрежительное отношение к участнику события» [Селиверстова 1988: 117].

Референциальные различия между винительным и родительным падежами прямогодополнения наиболее отчетливо проявляются в соотношениях типа Я хочу попросить у него денег (неопр.) — Деньги (опр.) я ему вернул, где родительный падеж выражает неспецифицированную неопределенность, а винительный падеж — определенность [Пешковский 1956: 299; Гладров 1992: 254–255]. В свою очередь, определяя прагматические различия между падежными формами прямого дополнения в русском языке в предложениях типа Я не проверял эту работу и Я не проверял этой работы, Ю. Д. Апресян приходит к выводу, что «в самом общем виде и чисто метафорически» винительный падеж может быть охарактеризован как «уважительный», а родительный падеж как «пренебрежительный». Причину этого он видит в следующем: «в пользу винительного падежа действует представление о количественно нечленимом определенном объекте, наделенном автономной волей, а в пользу родительного — представление о количественно членимом неопределенном объекте, не наделенном автономной волей. Тот или иной падеж тем уместнее, чем отчетливее представлен в высказывании соответствующий комплекс идей» [Апресян 1990: 54].

Показательно, что и глаголы кумулятивного способа действия, выделяющиеся среди глаголов совершенного вида несовместимостью с референтным определенным прямым дополнением и регулярным использованием родительного падежа вместо винительного в этой позиции [Birkenmeier 1979], используются преимущественно в тех случаях, когда говорящий неодобрительно относится к описываемой ситуации. Об этом свидетельствуют как иллюстрации, приведенные в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова: Просидел целый час, наболталвсякой чепухи; Набралуроков, а потом не знал, как справиться; Навалилина меня кучу забот; Извольте меня отпустить, а то я еще бед наделаю; Натворилимерзостей, пакостники, и торжествуют, так и современные употребления таких глаголов; ср.:

(9) Монахов же в этот момент затеял рассказывать что-то из тех невероятностей, что нарассказалему отец, из тех, что он слушал так пренебрежительно (А. Битов. Улетающий Монахов);

(10) Более того, у меня возникло ощущение, что он локти себе кусает — зачем в прошлый раз наговорилмне лишнего (В. Богомолов. Момент истины);

(11) — Это идеология? — Это демагогия. Такого рода заявлениймы наслушалисьс разных сторон и по разным поводам (Известия 11.10.2001);

(12) —Да разве ж это драка? — переспрашивает Андрей у меня позже. — Ну, потолкались немного, дело житейское. А в газетах понаписали… (Известия 16.1.2001).

Связь форм числа существительного с референциальными противопоставлениями наиболее отчетливо проявляется в бытийных предложениях: «когда некоторый род вещей вводится в рассмотрение (в интродуктивных предложениях), он является неопределенныммножеством» [Шатуновский 1996: 157]. При этом, если в силу различных прагматических факторов существенно лишь само его наличие или отсутствие в данном месте («фрагменте мира»), у форм множественного числа существительных возможен семантический сдвиг от количественного значения «более, чем один» к экзистенциальному значению «по крайней мере один». Подобное употребление форм множественного числа особенно характерно для вопросительных и отрицательных бытийных предложений: У тебя здесь есть друзья? (хотя бы один); У меня здесь нет друзей (ни одного), но возможно и в высказываниях других типов; ср.: