Борис Соколов - Котовский

Котовский подал пять прошений с просьбой перенести заседание суда. Он надеялся затянуть дело, а тем временем либо совершить побег, либо привлечь к делу внимание общественности. Но 4 октября суд все-таки состоялся.

На суде Котовский, пытаясь спасти свою жизнь, полностью раскаялся. Он заявил, что «условия общественной государственной жизни породили во мне много горечи и озлобления против господствующих в стране произвола и несправедливой власти богатства. Своими действиями я мстил всему сильному и злому, взявшему верх над слабым». Однако ни прокурор полковник Бик, ни председатель суда полковник Гаврилица в раскаяние матерого налетчика не поверили. Бик потребовал приговорить Котовского к смертной казни через повешение. Тогда Григорий Иванович сделал рассчитанный на публику театральный жест: «Если ваша совесть не найдет возможным даровать мне жизнь, то я прошу вас о замене повешения — расстрелом». Газеты с восхищением писали: «Этот человек с гордо поднятой головой испытал самые страшные человеческие муки и всюду, где бы он ни был, он знал себе цену. В нем жила неистощимая энергия.

„Какая обаятельная личность! — говорили некоторые, кому случалось беседовать с ним“.

„Характер у него такой же твердый, железный, как и мышцы“».

Следуя «Исповеди», в свое оправдание он уверял, что значительную часть награбленного отдавал беднякам, а также… Красному Кресту на помощь раненым. Правда, крестьян, готовых подтвердить в суде, что получали от банды Котовского деньги или имущество, и на этот раз не нашлось. Возможно, это объяснялось тем, что они опасались, что у них отберут полученное неправедным путем, и потому предпочитали помалкивать. Но и от Красного Креста не поступило никаких подтверждений, что он получал деньги от Котовского. Остается предположить, что Григорий Иванович выступал в качестве анонимного жертвователя, чтобы не ставить чиновников в неудобное положение. Но вполне возможно, что про Красный Крест Котовский выдумал. И сделал это не случайно, а чтобы понравиться супруге главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала от кавалерии А. А. Брусилова. Как главнокомандующему Юго-Западным фронтом, Брусилову подчинялся Одесский военный округ, и он должен был утверждать приговор военно-полевого суда. Эмигрантский писатель Роман Гуль почему-то заявляет, что «особо энергичную борьбу за освобождение бессарабского Робин Гуда повела, влиятельный в Одессе человек, генеральша Щербакова. Когда день казни был уже близок, генеральша Щербакова добилась невероятного — оттяжки казни». Писатель явно спутал командующего Румынским фронтом Д. Г. Щербачева с командующим Юго-Западным фронтом А. А. Брусиловым. Это связано, очевидно, и с тем, что время суда над Котовским Гуль произвольно перенес на февраль 1917 года, на самый канун революции. Именно с революцией связывал Гуль чудесное спасение Котовского, уверяя простодушных читателей-эмигрантов: «Но как ни влиятельна была генеральша Щербакова, все ж от смерти спасти Котовского не могла. Смертная казнь была назначена. Григория Котовского, разбойника с тяжелым детством, атлета с уголовной фантазией, должна была неминуемо затянуть петля на раннем рассвете во дворе одесской тюрьмы.

Но тут пришла б о льшая, чем генеральша Щербакова, непредвиденность.

Над Россией разразилась революция, буревестником которой был Котовский».

На самом деле в октябре 1916 года, когда судили Котовского, Румынский фронт еще не существовал, так как был создан только в декабре того же года, а до этого Щербачев командовал 7-й армией Юго-Западного фронта и на судьбу Котовского никак повлиять не мог, сколько бы его ни просила жена.

Надежда Владимировна Брусилова, урожденная Желиховская, много занималась благотворительностью и, в частности, помогала учреждениям Красного Креста. Заявление Котовского о том, что он отдавал награбленное в пользу Красного Креста, должно было расположить супругу главнокомандующего в его пользу.

Надо сказать, что генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов и его вторая супруга Надежда Владимировна Желиховская, сыгравшие решающую роль в избавлении Котовского от смертной казни, были весьма колоритными персонажами. Надежда Владимировна была последовательницей теософского учения своей родной тетки Елены Петровны Блаватской (Ган), изложенного в ее многотомной «Тайной доктрине». Но еще большим теософом, чем его вторая жена, был сам генерал Брусилов, увлекавшийся оккультизмом и, в отличие от жены, осиливший все семь томов «Тайной доктрины» Блаватской. Много лет спустя после кончины мужа, 3 февраля 1935 года, Надежда Владимировна писала журналисту и писателю Василию Ивановичу Немировичу-Данченко, масону и эмигранту: «…Вы пишете, что с интересом прочли книгу П. Д. Успенского о четвертом измерении. Спасибо, что прислали ее нам. Читали ли Вы его же Tertium Organum (Ключ к загадкам мира)? Все эти темы и глубокое их значение обработаны с поразительной эрудицией Ел. Блаватской в ее „Секретной доктрине“ еще в начале 70-х годов. Я никогда не в силах была прочесть эти семь томов ее мудрых трудов. В нашей семье, кроме матери, всё это прочтено было Алексеем Алексеевичем…» [2] ГАРФ. Ф. 5972. Оп. 1. Д. 22а. Л. 144.

Вслед за Блаватской Брусиловы полагали, что судьба каждого человека (карма) предопределена. Очевидно, они были уверены, что Котовскому не предопределено свыше быть казненным. Возможно, идеи социалистов, в том числе «стихийного коммуниста» Котовского, казались близкими главной цели Теософского общества — создать ядро Всемирного братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания. Наверное, Брусиловым Котовский казался неординарной личностью, обладавшей незаурядными духовными и психическими способностями, которые теософы стремились выявлять и исследовать.

Четвертого октября 1916 года Котовский, несмотря на все усилия защищавшего его известного адвоката В. С. Лузгина, был приговорен военным судом к смертной казни через повешение. Приговор гласил: «…подсудимого Григория Котовского, уже лишенного всех прав состояния, подвергнуть смертной казни через повешение…»

Не помогло и то, что на суде Котовский уверял, что никогда из оружия не стрелял и никого не убил, а носил его для солидности. Кажется, здесь «атаман Ада» не врал. Во всяком случае, нет никаких доказательств, что до 1917 года он убил хотя бы одного человека. Котовский пытался убедить судей, что «уважал человека, его человеческое достоинство… не совершая никаких физических насилий потому, что всегда с любовью относился к человеческой жизни». Котовский просил отправить его «штрафником» на фронт, где он «с радостью погибнет за царя» и искупит кровью свою вину.