Вячеслав Маркин - Кропоткин

В докладе было также высказано предположение «о возможной суше на востоке океана, берега которой отражают общее течение полярного моря и направляют его к востоку, в проливы Северо-Американского архипелага». Это могла быть Северная Земля, обнаруженная в 1913 году — таким образом, Кропоткин предсказал и это открытие. Завершая раздел о течениях, он подчеркнул «необходимость совместного исследования теплого и холодного течений», их взаимодействия.

Важнейшей частью экспедиционного проекта были климатологические исследования. Метеорология была хорошо знакома П. А. Кропоткину; он регулярно выполнял наблюдения в своих сибирских экспедициях, опубликовал статью о прогнозах погоды в газете «Санкт-Петербургские ведомости». В своем докладе о проекте полярной экспедиции он говорил: «Метеорология крайнего севера так любопытна и мало исследована, случаи зимовки так редки, что, возможно, подробные наблюдения необходимы». Предполагалось организовать зимовочные метеостанции на Новой Земле, а также в устьях Печоры и Оби, которые вели бы наблюдения одновременно со шведской метеостанцией на севере Шпицбергена.

В программе говорится также об изучении условий образования морского льда, современного оледенения и следов ледникового периода, особенно интересовавшего Кропоткина. Он ставит вопрос об исследовании современного оледенения на островах Северного Ледовитого океана для разработки теории сплошных ледниковых покровов, «без которой так и не объяснимы были бы ледниковые явления на всем севере Европы». Не обойдены были также вопросы геологии, палеонтологии, палеогеографии, изучение флоры, фауны, минеральных ресурсов Новой Земли и других арктических островов, сохранившихся следов пребывания на них русских промышленников.

Еще на одну важнейшую задачу полярной экспедиции указал в своем докладе Кропоткин — «пробуждение интереса к северу». Он говорил: «Привлечь внимание общества к северу и искоренить слишком укоренившиеся ложные представления и о ничтожности его промышленных сил…» Кропоткин отмечал, что о приполярных странах отсутствуют даже самые общие сведения: «Мы не можем сказать даже, что ожидает мореплавателя уже в незначительном расстоянии от сибирских берегов: необъятная ли масса грязно-зеленых вод, переполненных микроскопическими водорослями, где сортируются течением продукты таяния занесенных издалека и нагруженных илом ледяных гор… или та же масса вод, но постоянно скованная толстыми ледяными покровами, с их сказочными игольчатыми столбами, образовавшимися на линиях соприкосновения вступающих в борьбу могучих льдин с их ледяными и солеными торосами, усыпанными нежным кружевом снежинок, осаждавшихся в виде замерзшего тумана; или же, наконец, там расстилаются молчаливые материки, с их темными скалами, которые изрыты могучими ледниками и оторочены снегами, с их обширными зеленовато-синими ледяными полями, с их птицами, прилетающими из далекого юга гнездиться на прохладных берегах больших озер, с далеко отброшенными и самобытно развивающимися, от прочих сородичей, млекопитающими и человеческими племенами… Только берега этого обширного пространства сколько-нибудь известны нам… Ознакомление с этим океаном, сопровождающееся научными исследованиями… затрагивает такие обширные и разнообразные вопросы из наиболее важных, для общего склада мышления, отраслей человеческого знания, и такие важные отрасли народного богатства, какие едва ли может затрагивать изучение какой-либо другой местности земного шара…»

Кропоткин обращает внимание на то обстоятельство, что прежде, в XVII и XVIII веках, русские промышленники и путешественники достигли огромных успехов в освоении Севера, как европейского, так и сибирского. Он вспоминает отважные походы поморов на Грумант (Шпицберген), где обнаружено уже более двадцати заброшенных русских зимовий, особенно знаменитого «шпицбергенского патриарха» Старостина, проведшего на архипелаге 40 зим подряд, зимовки русских промышленников на Новой Земле и основание русской колонии в Америке, не только в проданной за бесценок Аляске, но и в Калифорнии, «где ныне цветет Сан-Франциско».

С горечью говорит он об «отсутствии усилий со стороны общества и правительства к распространению сведений о северных странах». Исследования привлекли бы на Север смелых, предприимчивых научных деятелей, а с ними и внимание общества к забытой окраине. «Горе тому народу, — восклицает он, — который в эпохи, когда по ходу его истории гражданский героизм становится редкостью, не имеет своих героев на другом, всегда открытом поприще — поприще науки…»

Проверив ледовые условия в районе Новой Земли, экспедиция должна будет стараться проникнуть возможно далее в восточном направлении, чтобы удостовериться в возможности как дальнейшего плавания на Восток, так и плавания к устьям сибирских рек. Это была, по сути, мысль о Северном морском пути, развивавшаяся впоследствии многими русскими учеными и мореплавателями. Кропоткин имел в виду не только возможную экономическую пользу, но и общественное значение такой экспедиции, ее воздействие на духовную жизнь народа.

Все эти задачи, как полагал автор доклада, невозможно решить одним-единственным плаванием — потребуются многолетние исследования и снаряжение целого ряда экспедиций. Первая из них должна быть разведочной — на двух парусных шхунах ей следует провести рекогносцировку Карского моря, определить возможности плавания к востоку от Новой Земли и подготовить основную экспедицию, цель которой должна быть уже «исключительно научная и преимущественно географическая» — говорится в заключительной части доклада. Она должна быть рассчитана не менее чем на два года и не исключать возможности зимовки.

Доклад, сделанный Кропоткиным, был одобрен ИРГО. Один только адмирал А. А. Посьет усомнился в своевременности столь грандиозного проекта, заметив, что сначала надо исследовать побережье Мурмана и Белого моря. Однако план научной экспедиции поддержал авторитетнейший член общества академик А. Ф. Миддендорф. Совет ИРГО направил проект в Морское министерство, порекомендовав назначить Кропоткина начальником экспедиции. После долгих бюрократических проволочек средства на экспедицию так и не были выделены. Если бы эта экспедиция состоялась, России достался бы приоритет в исследовании центральной части Северного Ледовитого океана, были бы открыты новые острова, включая Землю Франца-Иосифа, существование которой к северо-востоку от Шпицбергена предположили Шиллинг и Кропоткин. Совсем по-иному могла сложиться и судьба самого Петра Алексеевича: избежав ареста и эмиграции, он, возможно, продолжал бы свою деятельность в Русском географическом обществе и стал бы одним из известнейших русских ученых. Надо сказать, что, оказавшись за границей, он живо реагировал на первые результаты исследований, проведенных в Северном Ледовитом океане экспедициями Норденшельда и Нансена, и опубликовал статьи о них в английских журналах «Nature» и «Nineteenth Centure».