Абрам Фет - Инстинкт и социальное поведение

При таких ограничениях рынок работает с тем, что ему остается, т.е. с p` вместо p, и т.д., с исключением монопольных товаров, и с навязанными ценами на отдельные товары. Даже весьма жесткие ограничения такого рода не могут полностью уничтожить преимущества рыночного хозяйства, пока основная масса потребляемых продуктов все еще поставляется рынком. В бывшей Оттоманской империи основная часть производства и торговли находилась в руках ее христианских подданных, греков и армян; турецкие власти облагали этих подданных второго сорта двойным налогом по отношению к правоверным. И все же, эта империя смогла существовать в течение нескольких столетий, поскольку это были ограничения типа равенств. Если, однако, эти ограничения настолько возрастают, что основная масса продукции уже не попадает на рынок, а распределяется чиновниками, то свободному рынку приходит конец.

До тех пор, пока рынок еще существует, наиболее опасны для него, по-видимому, ограничения типа неравенств, например, ограничения размеров зарплаты, величины частных состояний или цен. Это эмпирическое утверждение вряд ли имеет строгое обоснование, но можно заметить, что неравенства особенно сковывают инициативу производителя и торговца, не знающих, стóит ли им прилагать усилия, и что из этого выйдет. Можно учесть наперед равенства и предвидеть результаты, что дает некоторые гарантии на будущее. Ограничения типа неравенств учесть гораздо труднее, и они могут привести к весьма неожиданным результатам. Они возникли почти одновременно с частной собственностью: во всяком случае, уже в древнем Риме были законы, ограничивавшие участки общественной земли, предоставлявшиеся в пользование одного владельца. Около 300-го года римский император Диоклетиан, заметив, что его подданные страдают от дороговизны товаров, решил их осчастливить, установив свой знаменитый «максимум»: на всех рынках империи были выставлены таблицы с предельными ценами на все, что там продавалось. В ответ на это тотчас же возник «черный рынок», где цены были выше прежних.

«Максимум» этого императора нашел подражание в государственной регламентации «социалистической» экономики. Ограничение приусадебных участков предотвращало чрезмерное выращивание овощей, а запрещение держать больше одной коровы – чрезмерное обилие молока.

В наше время наиболее заметны ограничения типа неравенств на рынке рабочей силы: это минимальные ставки заработной платы, утвердившиеся теперь даже в Соединенных Штатах. Такие меры, продиктованные гуманными намерениями или вынужденные требованиями избирателей, нарушают свободу рынка и, тем самым, способствуют экономическому застою.

Впрочем, в некоторых случаях ограничения типа равенств почти неотличимы от ограничений типа неравенств. Так обстоит дело с популярным и, как будто, демократическим «прогрессивным» налогообложением. На рис.3а изображен график «прогрессивного» подоходного налога, при котором возрастание дохода p вызывает не пропорциональную, а растущую долю налогообложения n. При малых значениях p налог не взимается, а при достаточно больших взимается почти весь доход, как это и происходит в некоторых странах. При достаточной крутизне кривой, изображающей зависимость n от p (зависимость типа равенства!), эта кривая почти совпадает со “ступенчатым” графиком рис.3б, где p maxпредставляет максимально допустимый доход, а более высокий подлежит конфискации.

Конечно, крайний случай «прогрессивного» налога, изображенный на этом рисунке, не имеет практического значения, поскольку очень богатые люди умеют уклоняться от налогов. Но такие способы налогообложения кое-где применяются в демагогических целях – правительствами, пытающимися повысить свою популярность среди бедных. Менее карикатурные формы «прогрессивных» налогов в самом деле искажают работу рынка, затрагивая не очень богатых плательщиков – недостаточно богатых, чтобы устроить свои деньги на каких-нибудь Каймановых островах.

Предыдущее обсуждение регламентации рынка может создать впечатление, что все ограничения рынка нежелательны. Это было бы верно, если бы вполне свободный рынок можно было сохранить, и если бы социальные последствия свободного рынка были всегда благотворны. Но, как мы увидим, оба этих предположения неверны: человечество, так много получившее от «невидимой руки» рынка, должно внимательно следить за этой рукой.

Массовое производство с преобладанием наемного труда называется капитализмом . В этом смысле зачатки капитализма можно обнаружить уже в древности, и тем более в мануфактурном производстве позднего средневековья. Но современный капитализм начинается лишь с изобретения машин, намного увеличившего производство однородных изделий и превратившего наемный труд в регулярную работу у станка, в фабричном цеху. Чтобы возник такой способ производства, должны были совпасть три исторических факта – разумеется, связанных друг с другом и взаимодействовавших между собой, но имевших независимое происхождение и лишь отчасти объяснимых этим взаимодействием. Первым из них был длительный и расширявшийся спрос на промышленные изделия, связанный с приобретением колоний. Вторым фактом был избыток неимущего населения, образовавшийся вследствие резкого увеличения рождаемости и разорения малоземельных крестьян. Третьим фактом был беспримерный в истории рост научной и технической изобретательности – научный и технический прогресс. Все три факта – сами по себе нуждающиеся в объяснении – соединились в Англии в 18 веке, и в этой стране впервые возник современный капитализм, начавший затем свое победоносное шествие по всему миру.

Как и другие радикальные изменения в жизни общества, капитализм не допускает однозначной моральной оценки. Каждое такое изменение мучительно трудно, потому что требует изменения сложившихся привычек, то есть ломки культурной традиции. И, естественно, первая реакция на такие изменения была чаще всего отрицательна, поскольку люди до самого последнего времени не догадывались смягчать эти внезапные новшества. Но потом оказывалось, что революционные изменения культуры могут иметь благотворные последствия для человечества: несомненно, таковы были, в конце концов, введение земледелия и животноводства, а затем изобретение металлургии. Напротив, очень трудно найти положительную сторону в рабовладении, хотя марксисты не остановились и перед этой трудностью. Можно, пожалуй, сказать, что до введения рабства военнопленных убивали и съедали, так что судьба отдельного человека, участвовавшего в войне, после этого смягчилась. Но, как мы видели, рабство возникло много позже исчезновения каннибализма, и за него человечеству пришлось поплатиться культурным застоем, в конечном счете погубившим античный мир.