Геннадий Обатнин - История и повествование

См., например, заготовку паронимического сближения: «скука, скую». Нелепость публикации их под видом отдельных стихотворений — отмечена Н. А. Богомоловым в рецензии на издание: Ахматова А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1998–1999. Т. 2–2. (НЛО. 2000. № 42. С. 400).

Обнаружившиеся сразу же после смерти Ахматовой дневниковые записи вызвали самим фактом своего существования удивление у самых близких к ней людей. В 1948 году Ахматова говорила, что «никогда не вела дневников» (Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 544). Но ср. запись ее же слов у К. Чуковского в 1940 году: «Я так и в дневнике записала: „Одичалые немцы бросают бомбы в одичалых англичан“» ( Чуковский К. Дневник. М., 1994. Т.2. С. 155). Записными книжками она пользовалась в Ташкенте ( Белкина М. Скрещение судеб. Попытка Цветаевой. М., 1988. С. 222).

Ср.: «Перед моим уходом она подписала мне фотографию. На лестнице я прочла: „вдень, когда мы читали Анненского“. В фамилии ошибка — пропущена буква» ( Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. М., 1997. Т. 1. С. 116). Ср., например, «Доллан» (с. 531) — Доуленд (Дауленд; Dowland) Джон (1563–1626), английский композитор, «Аппи», прочтенное публикаторами как «Аппи» (с. 252). Описками являются, например, односложное имя «Браз» вместо «Гауш» (с. 661) или абсурдное слово «доязыческая» (с. 175) — контаминация «языческой» и «дохристианской». Некоторые метонимические обмолвки (например, «Аптекман» вместо «Рецептер», «Флейта Марсия» вместо «Свирель Пана») исправлены самой Ахматовой. Но даже в таком более чем ответственном документе, как ее письмо Сталину в 1939 году, Ахматова не видит неисправности текста: «С великим смущением и чувствую всю громадность моей просьбы я опять обращаюсь к Вам. Иосиф Виссарионович! Спасите советского историка и дайте мне возможность снова жить и работать!»

Ср.: «воспитанная десятилетиями преследований привычка не доверять бумаге» ( Серман И. «Замечательное и беспримерное заклинание судьбы…». Поэт о себе // Русская мысль. 1984. 20 сентября).

Ср. разговор во время ее парижского пребывания в 1965 году:

«Анна Андреевна держала в руках небольшую книжечку в сафьяновом переплете, подаренную ей в Англии; в ней были записаны разные имена, поручения и ряд неизданных стихов, записанных на память:

— Вот видите эту книжечку? Завтра перед отъездом я ее сожгу…

— Что вы, что вы, оставьте ее здесь.

— Ну, это нет! Вот этими руками два раза я сжигала свои архивы».

Ср.: «В колдовском котле постоянно кипело зелье из предчувствий, совпадений, собственных примет, роковых случайностей, тайных дат, невстреч, трехсотлетних пустяков. <���…> Котел был скрыт от читателя» ( Ивановский Игн. Анна Ахматова // Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 615).

Стих из «Светланы» Жуковского «Раз в крещенский вечерок…» взят эпиграфом к третьему посвящению «Поэмы без героя», адресованном Исайе Берлину. Отсюда — в варианте «Поэмы»: «Назначают своим Светланам // Дня последнего крайний срок». Светлана-ворожея в двухплановом, прикрытом тонкой занавесью иронии ахматовском мире рикошетом отсылает к анекдоту о якобы судьбоносном чтении С. И. Аллилуевой ахматовских стихов.

Находки свитков Мертвого моря породили гипотезу о том, что Кумранская община, которой принадлежали свитки, была христианской, и даже что упоминаемый в одном из свитков «живой повешенный» — это Иисус Христос. В интервью археолога Игаэля Ядина рассказывалось о Кумранской общине: «Они верили, что светопреставление будет сопровождаться борьбой, жестокой войной. В одной из кумранских книг „Война сынов света против сынов Тьмы“ описывается этот последний бой, который разразится лишь тогда, когда Бог возжелает того. Быть может, что в 66 году н. э., после ужасных гонений римских правителей Палестины, некоторые из кумранских эссенов — не все — решили, что это и есть последний бой, и не видели более никакой веской причины, почему бы и им не взять в руки оружие» ( Ядин И. Свитки Мертвого моря и Храм Книги // Ариэль. Культурно-художественное обозрение (Иерусалим). 1965. № 4. С. 25).

См., например: «Я однажды сказала Ахматовой, что сейчас снова первые века христианства и в этом причина перехода в христианство многих иудеев. Она закивала головой…» ( Мандельштам Н. Вторая книга. М., 1990. С. 90).

Ср. в самых ранних стихах Ахматовой: «Герб небес изогнутый и древний. / Что на нем, почти не разобрать» (1909).

Ср. пересказ этого сна, запомнившийся А. Найману: «После мировой катастрофы я, одна-одинешенька, стою на земле, на слякоти, на грязи, скольжу, не могу удержаться на ногах, почву размывает. И откуда-то сверху расширяясь по мере приближенья и поэтому все более мне угрожая, низвергается поток, в который соединились все великие реки мира: Нил, Ганг, Волга, Миссисипи… Только этого не хватало» ( Найман А. Рассказы о Анне Ахматовой. М., 1999. С. 11).

Ср. ахматовское стихотворение 1920-х годов:

Щеглов А. Раневская. Фрагменты жизни. М., 1998. С. 211.

Лукницкий П. Н. Acumiana Встречи с Анной Ахматовой. 1926–1927. Париж; М., 1997. Т. И. С. 294.

Ардов В. Этюды к портретам. М., 1983. С. 62: «Когда японцы напали на Перл-Харбор и потопили американский флот, она сказала: „Американцы — простодушные дети, но своим зверством японцы превратят их в зверей“. Эти свои слова она вспомнила и повторила мне, когда на Японию была сброшена американская атомная бомба. А ведь мы теперь забываем, что тогда лишь очень немногие и очень проницательные люди не обрадовались этому взрыву — концу войны, любой ценой концу войны» ( Роскина Н. «Как будто прощаюсь снова…» // Звезда. 1989. № 6. С. 96).

Ср.: «Поговорили <���…> о том, что у нас в стране и интеллигенция и „народ“ его любили» ( Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. М., 1997. Т. 3. С.115); отметим, кстати, любопытное совпадение — Ахматова еще успела прочесть за два месяца до смерти в рецензии на первый том своего американского собрания: «Незабвенный Дж. Ф. Кеннеди, соединявший в себе государственного мужа с великим гуманистом, советовал не спрашивать, „что страна может мне дать“, а „что я могу дать ей“. Именно так поступает Анна Ахматова по отношению к России» ( Большухин Ю. Анна Ахматова — том I // Новое русское слово. 1965. 12 декабря).