Всеволод Багно - На рубеже двух столетий

Гороскоп новорожденным футуристам. «Будетляне» или поэты настоящего? «Carpe diem» [1008]как неосознанный лозунг поэтов «грядущего дня». Элементы футуризма в русской поэзии предшествующего периода.

Декаденты и символисты. З. Гиппиус, К. Бальмонт, Иван Коневской, Вячеслав Иванов, Андрей Белый, Ал. Блок.

«Школы», возникавшие из символизма. Акмеизм.

Мистическая действенность и магическая сила поэзии девятисотых годов. Переворот в технике, как существенное в футуризме; его признаки, причины и предвестия. Отчего футуризм не только следствие модернизма.

Новое и ветхое в футуристических «манифестах». Доктрина и практика. Рабочая комната и поэзия живая. Рост русской поэзии, как таковой (помимо предвзятых теорий). Характеристика новейших поэтов «вне групп». [1009]

Вчера на лекции Вл. Пяста «Поэзия вне групп» в зале Тенишевского училища был полный сбор всех частей футуристского лагеря с Игорем-Северяниным во главе. Вл. Пяст оказался превосходным лектором. Он с любовным тщанием, красиво и одушевленно читал стихи молодых поэтов. Центральным моментом лекции явилась характеристика поэзии футуристов. Горячий сторонник новизны в искусстве и литературе, Вл. Пяст приветствует футуристов, как еще неясную надежду далекого, быть может, будущего. Футуризм, по его мнению, призван обновить обветшавшую технику слова и внести в поэзию переворот, наподобие произведенного в живописи импрессионизмом.

Лекция Вл. Пяста не оставила цельного впечатления. Лектор проявил гораздо большую степень убедительности в характеристике отрицательных сторон футуризма, его, так сказать, «жалкого настоящего», чем в раскрытии «прекрасных возможностей» этого литературного течения. Он признает, что футуристы платят слишком большую дань требованиям дурного тона, что самовозвеличение Игоря-Северянина не говорит в пользу этого все-таки даровитого поэта.

По-видимому, подавляющее большинство многочисленной аудитории не разделяло восторгов лектора заведомо и преднамеренно бредовым творчеством В. В. Маяковского и Н. Д. Бурлюка. Вл. Пяст видит в пресловутых словах Вл. Каменского «журчик ручит» [1010]прообраз нового поэтического словаря. В своем безмерном оптимизме он полагает, что в произведениях В. В. Маяковского, находящегося в остром разладе с требованиями синтаксиса и логики, красуются зародыши какого-то литературного будущего. Лекция Вл. Пяста имела большой успех у публики. [1011]

7-го декабря состоялась лекция молодого поэта Вл. Пяста на тему «Поэзия вне групп», посвященная выдающимся современным поэтам и, между прочим, футуристам. Последние, по-видимому, ожидали жестокой критики, так как пытались сорвать лекцию. Три молодых человека уже в самом начале прерывали лектора бранными восклицаниями, а один из них, пьяный, с чучелом кошки в руках, был выведен полицией из зала.

Но лектор отнесся к футуристам довольно снисходительно, особенно к стихам Николая Бурлюка. Как в живописи импрессионизм произвел в середине XIX века переворот в технике, так в поэзии наших дней футуризм хочет произвести переворот в форме. Но наш футуризм имеет провинциальный характер, повторяет других поэтов, а в прозе просто копирует Андрея Белого и Ремизова. Зато лектор с большой похвалой говорил о поэтах Анне Ахматовой, Осипе Мандельштаме и Игоре Северянине. Мандельштама он провозгласил «поэтом-философом» и сравнивал его с А. Блоком. [1012]

Но особенно много восторга выражал лектор перед поэзией Ахматовой. Было прочитано много стихов разных поэтов, между прочим, и самого лектора. Публики было мало, да и та, что была, стала расходиться задолго до того, как лектор кончил. [1013]

В «Собаке», а чаще до нее, то есть на открытых лекциях, выступал иной раз и страшный, с белокурыми растрепанными волосами, творец неба, земли, бога, всей вселенной — Константин Олимпов [1014]. В нем была квинтэссенция «эгофутуризма». Вот на той моей лекции в Тенишевском, он-то, и в скором времени зарезавший себя другой эгофутурист, — И. В. Игнатьев [1015], заранее подготовили скандал, придя в зал с нарочно купленной в Гостином дворе подушкой, изображающей кошку. Когда я заговорил о Мандельштаме, — с криком «Мраморная муха» [1016]эгофутуристы бросили эту кошку с «китовой мели» (так называлась почему-то часть зрительного зала, непосредственно примыкавшая к эстраде) в меня, — но промахнулись.

В зале находился пристав. Он объявил перерыв, которым и воспользовались для того, чтобы увести нарушителей порядка в коридор и на лестницу. [1017]

Пришел с лекции Пяста. Народу было мало. Бедный и милый Пяст читал, что называется, бесплатно, даже с убытком, потому что едва ли часть своих расходов он оправдал. Вывели с полицией футуриста одного — был пьян, с кошкой, вставлял замечания и т. д. <���…> Самыми крупными, свежими из молодых назвал А. Ахматову, О. Мандельштама и Игоря Северянина. «Много хвалы» было А. Ахматовой. Конечно, это превосходная поэтесса, прекрасная, очаровательная. Похвалы И. Северянину были очень скромны. Но мне положительным кощунством казались чрезмерные хвалы О. Мандельштаму. Пяст упорно противопоставлял Блоку Мандельштама, и было видно, как Пяст считает Мандельштама поэтом гораздо крупнейшим, чем Блок. <���…> Если я правильно понял — Пяст, разбирая футуристов, показывая, что все у них, выдаваемое за свое, — есть заимствование у предшественников — и ритм, и форма, в конце концов пришел к выводу, что новое футуристы дали только в том, что (ссылался на книжку «Слово как таковое») резко пришли к разграничению формы от содержания, слова от смысла, что, мол, гора родила мышь. Называл Пяст футуристов варварами, учитывая их разрушительную роль, предостерегал, примирялся, и в конце концов В. Маяковский, А. Крученых, Б. Лившиц, Василий Каменский, В. Гнедов, Н. и Д. Бурлкжи (люди большого темперамента) оказались людьми талантливыми, но, мол, все же настоящая и подлинная поэзия находится «вне групп» — это А. Ахматова, О. Мандельштам и Игорь Северянин. <���…> После лекции все поэты пошли на диспут в «Бродячую собаку». [1018]

— лови момент carpe diem

— ярость

— мир не страшен даже в самоубий<���стве> если остраненный искусством (Мандельшт<���ам>)

— 1906 дивный гений стихов А. Белый

— взревели вещи

— двуобразность символизма

— Манд<���ельштам>. Теннис. Олоферн. Футбол. [1020]

— мы еще не живы, а уже умерли [1021]

— Прорыв в мист<���ику> Блока <���…> Мандельшт<���ам>. Прорыв трагика Мая<���ковского>. Идиллия Н. Бурл<���юка>