Всеволод Багно - На рубеже двух столетий

Просьба выслать справку, что я был прописан по Геслеровскому 7, кв. 1 у моей сестры Святловской Ирины с сентября по декабрь 38-го в Ленинграде. Буду в Ленинграде — постараюсь Вам отплатить, очень меня обяжете. Я писал Ирине, но, боюсь, они сейчас на даче и письмо долго не дойдет, и тогда мне трудно хлопотать о справке.

Высылаю Вам 3 рубля для расходов — для заказного письма и т. п. Отвечайте (будьте добры) — Кельбаджары (Азербайджан), Добролюбову А<���лекса>ндру.

<14 августа 1940>

Привет всем, хоть отчасти знающим нас, в том числе и тебе, Миша!

Извещаю о себе вкратце — 2 месяца (май и июнь) я боролся за выезд; пришлось уступить бесчетным волнам местных условий — остался, кажется, до конца ноября. 2 месяца я почти не работал, все это создало немало затруднений, июль работал неважно. Завтра выезжаю в районы на ремонт школ (кажется, на этом можно заработать).

С паспортом, кажется, налаживается. Тормозильзики, которые не хотели давать, как будто притихли, начальник паспортного стола — в Баку, приедет, — кажется, даст, обещанье было, только каких-то бланков не было.

Очень есть цель в Ленинград, не знаю, удастся ли в зиму. Я хотел обязательно до зимы.

Происходящее во всем мире отвратительно, какая-то до отупения повторявшаяся бесчисленное число раз гримаса — заранее все известно — и все это в таком грубом виде. Все эти войны — действительно бойни.

Посылаю тебе 2–3 вещи из стихотворений 39-го года [783], более я решил в стихах не писать, даже давно еще вперед решил, но он как-то сам собой вернулся, и я дал ему на короткое время волю. Конечно, этот стих, который я отчасти допустил, — отчасти грубоват, украшения бедны, наружная созвучность почти откинута, но надеюсь, что музыка мысли сильней побрякушек. Хотя к ним привыкают и отвыкают веками, для меня всякий стих есть только переход к будущей музыке мысли.

Жму руку всем вам.

Просьба к Евгению Евгеньевичу написать о Миклашевских [784], о Бонч-Бруевиче [785], о Вересаеве [786]. Как Гиппиусы — Александр и Владимир? Чего еще нового на ваших дорогах?

Да, вот еще — если Евгений Евгеньевич проедет в Москву или просто письменно предложить Бонч-Бруевичу — может быть, он купил бы список переписанных у вас отрывков из моих книг (потом я нашел бы, может быть, время переписать бы свое недавнее или позднейшее и тоже предложить ему, конечно, только при оплате!) [787].

Далеко не все переводы, выполненные Николаем Гумилевым для издательства «Всемирная литература», в свое время были опубликованы. К их числу относится и «Баллада о темной лэди» [788]Кольриджа. В РГАЛИ в фонде Л. В. Горнунга (ф. 2813, оп. 1, № 48, л. 3–8) [789]хранится рукописная копия, снятая П. Н. Лукницким в издательстве, с его кратким примечанием в конце (л. 8):

«Находится во „ВЛ“.

Карандаш воспроизводит руку М. Л. Лозинского.

Лиловые чернила — текст, напечатанный на пиш. машинке.

П. Л.

16. XII. 24».

На самом деле речь идет о двух стихотворениях Кольриджа, написанных в 1798 году: «Introduction to the Tale of the Dark Lady» и «The Tale of the Dark Lady. A Fragment»; начиная с 1800 года «Вступление к Балладе о темной леди» публикуется отдельно под названием «Love». Перевод этого стихотворения сделан С. Я. Маршаком около 1915 года [790].

Хорошо известен другой перевод Гумилева из Кольриджа, «Поэма о старом моряке». В предисловии к изданию 1919 года Гумилев, в частности, писал: «Поэты Озерной школы <���…> выступили на защиту двух близких друг другу требований, — поэтической правды и поэтической полноты <���…>. Во имя поэтической полноты они пожелали, чтобы их стихотворения удовлетворяли не только воображению, но и чувству, не только глазу, но и уху. Эти стихотворения видишь и слышишь, им удивляешься и радуешься, точно это уже не стихи, а живые существа, пришедшие разделить твое одиночество» [791]. Как представляется, эти слова можно отнести и к «Балладе о темной лэди».

При публикации текста было решено привести (в примечаниях) и правку М. Л. Лозинского, поскольку, если бы перевод был напечатан в издательстве «Всемирная литература», эта правка, скорее всего, была бы учтена. Пунктуация приведена к современным нормам, кроме отдельных случаев, рассмотренных как авторский знак.