И. Родионов - Наше преступление

Старуха подняла на топорѣ вдлпѳ головы чуракъ и, перевернувъ его въ воздухѣ, стукнула объ полъ обу-хомъ. Чуракъ съ трескомъ разскочился на двѣ поло-вины...

Ѳедоръ, стремитѳльно выскочивъ изъ-за стола, мол-ча побѣжалъ въ сѣнн и прежде, чѣмъ мать догада-лась, что ее ожидаетъ, сынъ изо всей силы съ бранью ударилъ ее кулакомъ по лицу. Она упала на сложен-ную грудку дровъ. Грудка подъ ея тяжестыо разва-лилась. Ѳедоръ покачнулся и упалъ на старуху, а такъ какъ при малѣйшемъ движеніи дрова раскатыва-лись въ разныя стороны, и въ такомъ неудобномъ по-ложеніи сыну «не способно» было бить мать, то онъ до костей изгрызъ ей лѣвую скулу...

IX.

Въ Черноземи такъ же, какъ и въ другихъ де-ревняхъ, помимо установленныхъ церкозью праздни-ковъ, были и свои мѣстные.

Праздновали на Варламія болыпого и на Варла-мія малаго, праздновали въ день великомученицы Ека-терины, потому что, это былъ храмовой праздникъ въ ихъ приходѣ, праздновали вешняго Георгія, де-сятук. пятницу *) и день Рождества Богородицы.

>) Считается со лкя Воскремвш.х^сеіап-кагак.ги 108

На одного Варламія пили три дня и потому его называли Варламіемъ болыпимъ, въ отличіе отъ Вар-ламія малаго, когда полагалось пить только одинъ день. Георгія, десятую пятницу и день Рождества Во-городицы праздновали по три дня и потому эти праз-днйкк считались болыпими; Екатерину праздновали только одинъ день, и потому праздникъ этотъ считался малымъ.

Никто нѳ зналъ, кто и почему установилъ нѣко-торые изъ этихъ праздниковъ, но нѳ праздновать ихъ считалось грѣхомъ.

Давно какъ-то черноземцы перестали было празд-. новать Варламія малаго, но спустя нѣсколько лѣтъ въ день этого святого пожаръ уничтожилъ половину деревни.

Старые люди рѣшили, что святой обидѣлся и. ото-мстилъ имъ за то, что опи перестали чтить его па-мять, и празднцкъ былъ возстановлепъ.

Когда вечеромъ Леонтій возвратился домой, то за-сталъ у себя святью Акулину съ избитымъ Аѳонь-кой.

Акулина пріѣхала къ сватамъ на праздникъ и кстати просить Леонтія заступиться передъ началь-ствомъ за нее и за ея еемьею, потому что вчера Сашка всенародно грозился перевести весь Кирильевскій родъ, «чтобы и званія не осталось», и чуть не убилъ Аѳонь-ку. Отняли ужъ добрые люди. Леонтій возбужденно разсказывалъ объ отысканныхъ убійцахъ, о своихъ го-родскихъ приключеніяхъ съ кумомъ Мирономъ и Де-минымъ, ругалъ отсутствующую не во-время полицію, обрушивался па всѣхъ господъ вообще и особенно на «взяточника» слѣдователя и при каждомъ случаѣ за-являлъ, что «начальство насъ, мужиковъ, хуже чѣмъ за собакъ считаетъ, а за господскую собачісу нашего брата-мужика въ острогъ засуживаетъ».

ІІо утру къ Леонтйо пришли и пріѣхали изъ со-сѣдпихъ деревень гостц-сестра Елена,двабраткіл.

ѴѴ ѴѴ ѴѴа(?ІСІ П І\ ■ I с

199

мужа съ женамн, тесть и своякъ Максима — Леонтьева брата, живущаго въ Петербургѣ, и множество другихъ гостей. Къ обѣду вся просторная изба Леонтія была биткомъ набита народомъ. Нѣкоторые за неимѣніемъ свободщіго мѣста сидѣли на кровати больной Пра-сковьи. другіе на лѣсенкѣ у печи.

Не иринять кого-либо изъ гостей было нельзя, потому что, когда въ другихъ деревняхъ были свои праздники, Леонтій тоже ѣздилъ въ гости и его тамъ принимали и чествовали. Единственнаго человѣка, кого оні) на порогъ къ себѣ не Пускалъ, это зятя Ѳому, и тотъ но являлся. То же было и въ другихъ избахъ праздновавшей деревни. Вся Черноземь съ наѣхав-шими родственниками, пріятелями, сватами цѣлыхъ три дня пьянствовала, ѣла, плясала и ора.ѵа. Несомнѣнно, пропьянствовала бы и четвертый день гесли бы этимъ днемъ оказалось воскресенье' или иной какой празд-никъ, но, къ сожалѣнію черноземцевъ, Рождество Бого-родицы приінлось въ субботу. Слѣдовательно, воскре-сенье было вторымъ очереднымъ днемъ праздника. Вы-питак черноземцами водка считалась ведрами, а на-варенное для этого случая пиво — 'бочками.

Иьяны были всѣ поголовно, исключая дряхлыхъ стариісовъ да грудныхъ младенцевъ... Пьянъ былъ и урядникъ, пьянъ и десятскій, пьяны и патрульные изъ мужиковъ ... непреоборимый соблазнъ сокрушилъ да-же власти, призванныя по долгу службы наблюдать за порядкомъ... Ошалѣвшіе отъ вина отцы напаи-вали своихъ малолѣтнихъ дѣтей и тѣшились ихъ опья-ненісмъ...

Деревня въ эти дни представляла собой необыч-ное зрѣлище.

Вытянутые въ двѣ линіи, лицомъ другъ къ другу, сто дворовъ съ бревенчатыми старыми и новыми из-бами, амбарушками, хлѣвушками, баньками, покосив-шимися и стоявшими прямо, крытыми соломой и дран-кой, безъ единаго Д еР^^^ъе1ап ИI^ ли■акП :и 200 дворкаХъ и вся длинная улица, раздѣляющая эти два ряда дворовъ, были перенолнены лохматыми,. стран-ными, раздерганными, шатающимися изъ стороны въ сторону, дико орущими двуногими существами. Каэа-лось, всѣ эти люди вдругъ заболѣли острымъ помѣ-піательствомъ и вмѣсто степенпой, полной достоинства рѣчи, во все горло выкрикивали непотребныя слова, точно всѣ другія ими забыты и только одпими ими, этими непотребными словечками,, они выражали и ра-' дость, и злобу, и дружескій привѣтъ, и смертель-ную угрозу...

Они, какъ отравленные зельемъ тараканы, распол-зались по всѣмъ угламъ и закоулкамъ, безтолково раз-махивали руками и головами, сталкивались между со-бой, то безпричинно обнимались, цѣловались и пла-кали отъ пьянаго умиленія, то ругались, дрались, па-дали и засыпали на улицѣ, въ дворахъ, въ ямахъ, въ овражкахъ...

Вездѣ, какъ бы на перебой другъ передъ другомъ, рыпѣли гармошки; нескладными пьяными голосами вы-крикивались пѣсни, почти всегда непристойнаго содер-жапія; время отъ времеііи завывалъ и гудѣлъ далеко за деревней слышный одинокій бубенъ. И изъ всѣхъ этихъ звуковъ надъ головой свивался нелѣпый, дикій, зловѣіцій гамъ. Казалось, что здѣсь не люди весели-лись, а завывали и бушевали выпущенныя изъ клѣтки неразумныя животныя, по-скотски празднующія свою свободу...

Парни цѣлыми орущими ватагами ходили по ули-цѣ, били окна, вламывались въ избы и требовали уго-щенія... и горе тѣмъ изъ хозяевъ, 'кто не въ силахъ былъ удовлетворить ихъ желаній, объ отказѣ же не могло быть и рѣчи, иначе ихъ самихъ и ихъ семей-ныхъ немилосердно избивали, въ домахъ производили разгромы.

Давно всѣмъ деревенскимъ обитателямъ извѣстно незыблемо установивше^^^лЕ|апИКа?' )аКъ^

щую» йвой празДникъ деревню показыйаться сосѣдямъ или особенно «господамъ» такъ же не беЗопасно, какъ нарваться на хищнаго звѣря, когда онъ насыщается.

- И на этотъ разъ, дабы нѳ рисковать своей непри-косновенностью и даже жизныо, всѣ, кому была нуж-да, далеко окольными путями объѣзжали пирующую Черноземь.

И во всёй одурѣвшей отъ перепоя деревнѣ былъ только одинъ трезвый человѣкъ — плотникъ Степанъ Васильевъ — красивый, съ длинной бурой бородой му-жикъ, заика и моргунъ, никогда не бравшій въ ротъ ни пива, ни вина. '