Фредерик Пол - Путь на врата. Нашествие Квантовых Котов.

И в самом деле, мы были на пляже… или чем-то подобном. Еще это напоминало аэропорт (странная смесь очень современного и дряхлого). Был жаркий-жаркий летний день, с солончака едкий бриз доносил запах морской воды и мертвой рыбы. Через дорогу поблескивали волны. За обрывком флагштока находился бетонный блок с надписью из вдавленных ракушек. Зимние снега и жар солнца сделали свое дело, но буквы еще различались. «Флойд Беннет Филд».

За приземистым белым зданием, откуда мы только что вышли (в наружной поверхности двери также отсутствовали), показался дельтакрылый самолет с реактивным двигателем, спустил закрылки, повернул двигатели и приземлился в нескольких ярдах за зданием. Прокатился пару футов и остановился совсем. Здание, в свою очередь, начало перемешаться. Оно задрожало, ускорилось и накрыло самолет. Через четверть мили с неуклюже раздутым брюхом проскользнуло в другое белое здание. Я обернулся к счастливому зомби, стоявшему рядом со мной, и сказал:

— О Дороти, я полагаю, мы уже не в Канзасе!

Он раздраженно взглянул на меня, потом выражение смягчилось.

— Мы с вами случайно не знакомы? — спросил этот оживленный покойник.

Приглядевшись получше, я изумился:

— Доктор Гриббин? Из Сандии?

— О, я, наверное, уже в аду? — сказал он, — А вы тот самый янки-конгрессмен? Вы случайно не знаете, куда мы попали?

Ну как вы ответите на подобное? Пока я раздумывал, что ему сказать, голос за спиной избавил меня от ненужных хлопот.

— Это параллельное время! — сказал с умным видом Ники Де Сота. — Вы разбираетесь в квантовой механике? Отлично, кажется, Эрвин Шредингер или кто-то там еще предположил, что некоторые виды ядерных реакций, которые могут иметь альтернативу, идти двумя путями. Из этого следует, что…

Я отвернулся, с трудом удерживаясь от смеха. Какой-то клерк объяснял головоломку Шредингера! И кому? Одному из самых крупных специалистов в мире по этому вопросу! Но у Ники было одно преимущество перед Гриббином: он видел, как все это происходит. Послушать разъяснение Ники подошел еще один человек, но я не обратил на него внимания и смотрел на чужой мир, удивляясь, почему я здесь, вернусь ли к нормальной жизни в сенате… хорошо, это отбросим. Больше всего меня интересовало, куда делась моя возлюбленная. В группе счастливых зомби было несколько женщин, но ни одна из них не была мне знакома. Еще здесь находилась безликая персона в белом комбинезоне, перчатках и ботинках, она стремилась загнать нас в автобус. С водителем разговаривала какая-то девушка, но, заметив нас, она спрыгнула с подножки и побежала прочь, словно мы были прокаженными.

Я не знал, что и подумать.

И повернулся к Ники и Гриббину.

— Будет лучше, если мы сядем в эту штуковину! — сказал я.

Гриббин озадаченно посмотрел на меня, затем вновь на Ники.

— Вы двойники! — крикнул он.

Ники улыбнулся.

— Частично, да! — согласился он. — А вы разве не заметили? Вас тоже двое!

И он показал на человека, стоявшего рядом с отвисшей челюстью и выпучившего глаза на Гриббина. Он изумленно потрогал свое собственное лицо, словно не замечал его раньше.

— Кровавый жуткий ад! — сказал второй Гриббин, сделав для себя окончательный вывод.

Какими бы пилюлями они нас ни напичкали, их действие подходило к концу. Мой приятель-свечка начинал возражать безликому пастуху — и не всегда вежливо. По мере того как действие наркотика проходило, моя самоуверенность возрастала. Как и Ники, я пробовал раньше эту гадость, и никакого удовольствия не было, а только меньше раздражались нервы.

Насколько я мог судить, из нашей вашингтонской команды в эту группу посчастливилось попасть только мне и Ники. Меня не тревожило отсутствие еще одного Дома, не говоря уже о русских и паре Лари Дугласов. Но вот что здесь не было Найлы — это уже плохо. Мне очень хотелось узнать у кого-нибудь, смогу ли я снова увидеть свою Найлу, но все терзались собственными вопросами, были возбуждены и напуганы больше меня.

— Что происходит? — спросил один из Гриббинов, и безликое ответило:

— Проходите в парилку. Пожалуйста, садитесь и ждите!

И он (или она) отвернулся, когда кто-то схватил ее (его) за руку.

— Я не знаю, где я, но когда же, наконец, я узнаю, кто заказывают музыку? Мне срочно необходимо в лабораторию! — он продолжал протестовать. — Сейчас там должна начаться встреча на высшем уровне! Если меня там не будет, это обойдется нам в половину дотации на следующий финансовый год… — он с негодованием замолчал, потому что безликий расхохотался ему в лицо.

— И об этом-то вы сейчас волнуетесь?.. — пояснил он(а) снисходительно. — Прошу вас, в парилку!

Я решил, что лучшего выбора не было, и сел в эту штуковину, заняв ближайшее место. Ники проскользнул рядом.

Когда безликая назвала это «парилкой», я немедленно перевел это в «судно на воздушной подушке». Так оно и оказалось! Я никогда не был в подобных машинах, но, когда почувствовал легкое трепетание и мы начали скользить над треснувшим бетоном к дороге, я был уверен в этом на сто процентов.

Дорогой это можно назвать только с большой натяжкой. Ею не пользовались длительное время. Широкая и пустынная, она вытягивалась под нами и тянулась к дальнему городу, едва видневшемуся на горизонте.

Я видел преимущества транспорта на ВП. По таким рытвинам и неровному асфальту не проехать ни на каких колесах. По большим ямам когда-то прошлись бульдозером, и никто не убирал в стороны случайные кучи ржавчины, которые раньше звались автомобилями. Встречались места, где болотная рогоза полностью скрыла асфальт, и я видел камыши и вспорхнувших птиц. Каждый раз, когда парилка сворачивала и наша цель была видна отчетливо, я внимательно всматривался в дальний горизонт. Иногда это казалось чем-то знакомым…

Подпрыгнув от волнения в соседнем кресле, Ники Де Сота крикнул:

— Черт возьми, это же… Нью-Йорк! Я еще не был в этой части города… — улыбаясь, он пихнул меня локтем, — Ты заметил, эта штука с кондиционером!

— Ну и отлично! — сказал я.

Это все, конечно, было интересно, но меня больше занимало то, что впереди нас. Около отделения водителя располагался отгороженный отсек, внутри которого и находилась женщина (мужчина), которая привела нас к автобусу. То, что она делала, ясно обозначило пол. Наклонив лицо, она вцепилась в него рукой и потянула. Вау! Пустота телесного цвета соскользнула и осталась в руке. Теперь здесь находилось настоящее лицо, и, кстати, довольно прелестное. Она распахнула комбинезон, открыв еще более веские доказательства женственности, и повернулась к нам.

— Доброе утро! — раздалось из внутренней связи.

За мной крикнул Ники:

— Доброе утро!

Так же поступили и другие, словно пятилетки в школьной группе.