Роберт Силверберг - Валентин Понтифекс

Незабываемое событие, любовь и признательность всего народа, гордимся тем-то, почтем за честь то-то. Да-да. Он вдруг поймал себя на том, что пытается вспомнить, в каком городе ему показывали знаменитое исчезающее озеро. В Симбильфанте, что ли? А воздушный балет… в Монтепульсиане или Грэве? Золотые пчелы – это наверняка Бейлемоона. А небесная цепь? В Аркилоне или Сеннамоле?

Он снова взглянул в сторону храма на утесе. Тот властно манил к себе.

Он страстно желал оказаться там именно сейчас: быть подхваченным ураганом и унестись, как сухой лист, на величественную вершину.

– О, Леди, дай мне отдохнуть с тобой!

В речи лорда-мэра то ли наступила пауза, то ли он закончил. Валентин обратился к Тунигорну:

– Распорядись, чтобы я мог провести ночь в храме.

Самбигель явно смешался.

– Но я полагал, мой лорд, что вы сегодня посетите гробницу Лорда Стиамота, а потом отправитесь в Топазовый Зал на прием, после чего состоится ужин в…

– Лорд Стиамот восемь тысячелетий обходился без изъявлений почтения с моей стороны. Думаю, он может подождать еще денек.

– Конечно, мой лорд. Как скажете, мой лорд. – Самбигель торопливо сделал несколько знаков звездного огня. – Я уведомлю верховную жрицу Амбаргарду, что вы сегодня будете ее гостем. А теперь, если позволите, мой лорд, мы приготовили для вас некоторые развлечения…

Оркестр заиграл какой-то торжественный гимн. Сотни тысяч глоток затянули песню, из которой Валентин не сумел разобрать ни слова, но не сомневался, что вирши должны быть трогательными. Он стоял, устремив бесстрастный взор поверх громадного скопления людей, время от времени кивал, улыбался, встречался взглядом с кем-нибудь из восторженных горожан, которые навсегда запомнят этот день. Его охватило ощущение собственной нереальности. Необязательно быть человеком из плоти и крови, подумал он, чтобы играть эту роль. С ней прекрасно справилась бы какая-нибудь статуя, искусно изготовленная марионетка или даже одна из тех восковых фигур, которые он видел когда-то на празднике в Пидруиде. Насколько полезнее было бы отправлять на подобные мероприятия копию Коронала, способную угрюмо слушать, поощрительно улыбаться и, возможно, даже произносить несколько прочувствованных слов благодарности…

Краешком глаза он заметил, как обеспокоенно смотрит на него Карабелла.

Двумя пальцами правой руки он сделал ей знак, известный лишь им двоим и означавший, что с ним все в порядке. Однако выражение озабоченности с ее лица не пропало. И ему показалось, что Тунигорн и Лизамон Хултин подались вперед и теперь стоят совсем близко от него. Чтобы подхватить его, если он начнет падать? Клянусь бакенбардами Конфалума, да они никак решили, что я вот-вот грохнусь, как тогда, в Лабиринте?

Ему все труднее было держаться прямо: помахать рукой, кивнуть, улыбнуться, помахать, улыбнуться, кивнуть. Все идет нормально. Все.

Абсолютно. Но когда же, когда же конец?

Оставалось еще полтора часа. Но вот завершение, и королевская свита по подземному ходу быстро перешла в апартаменты, приготовленные для Коронала во дворце лорда-мэра в дальнем конце площади. Когда они остались вдвоем, Карабелла сказала:

– Мне показалось, Валентин, что ты там начал заболевать.

Он постарался, чтобы его ответ звучал как можно беззаботней.

– Если скука – недуг, то тогда и впрямь заболел.

Она немного помолчала. Потом спросила:

– Неужели так необходимо продолжать процессию?

– Ты же знаешь, что у меня нет выбора.

– Я боюсь за тебя.

– Отчего, Карабелла?

– Временами я тебя просто не узнаю. Кто этот погруженный в свои мысли раздражительный человек, с которым я делю ложе? Что случилось с мужчиной по имени Валентин, которого я знала когда-то в Пидруиде?

– Он по-прежнему здесь.

– Надеюсь. Но он не виден, как солнце, когда его затмевает луна. Какая тень легла на тебя, Валентин? Какая тень легла на мир? Что-то загадочное произошло с тобой в Лабиринте. Что это было? Отчего?

– Лабиринт для меня страшное место, Карабелла. Возможно, я чувствовал, что замурован там, похоронен заживо, задыхаюсь… – Он покачал головой. – Да, очень странно. Но теперь Лабиринт далеко позади. Как только наше путешествие стало проходить по более приятной местности, я почувствовал, что мое былое "я" возвращается, ко мне вновь пришли радость жизни, любовь, и я…

– Себя-то ты, может, и обманешь, но только не меня. Тебе все это не доставляет никакой радости. Поначалу ты с жадностью впитывал все, что только можно – хотел везде побывать, все увидеть, все попробовать, – но этого больше нет. Я вижу по твоим глазам, по лицу. Ты двигаешься как во сне. Неужели ты станешь отпираться?

– Да, я устаю. Признаюсь.

– Тогда прекрати процессию! Вернись на Гору, которую ты любишь, где всегда был счастлив!

– Я Коронал. На Коронала возложена священная обязанность являться народу, которым он правит. Это мой долг перед людьми.

– А в чем тогда твой долг перед собой?

Он пожал плечами.

– Пощады, миледи! Даже если мне становится скучно, а мне на деле скучно – не стану отрицать, что уже во сне слышу все эти речи и вижу нескончаемые вереницы жонглеров и акробатов, – все же, от скуки еще никто не умирал.

Процессия – моя обязанность. Я должен ее продолжать.

– Ну тогда отмени поездку на Цимроель. Одного континента больше чем достаточно. У тебя и так уйдут месяцы лишь на то, чтобы возвратиться на Замковую Гору, если ты будешь останавливаться по дороге в каждом крупном городе. А еще и Цимроель? Пилиплок, Ни-мойя, Тил-омон, Нарабал, Пидруид на них уйдут годы, Валентин!

Он медленно покачал головой.

– Мне положено заботиться обо всех, а не только о тех, кто живет на Алханроеле, Карабелла.

Взяв его за руку, она сказала:

– Я понимаю. Но, может быть, ты слишком требователен к себе. Еще раз прошу: подумай о том, чтобы исключить Цимроель из своих планов. Хорошо? Ну хоть пообещай, что подумаешь.

– Если бы я мог, то вернулся бы на Замковую Гору сегодняшним же вечером. Но увы – я должен продолжать путь.

– Ты надеешься сегодня ночью в храме поговорить во сне с Леди?

– Да, – ответил он, – но…

– Тогда дай слово, что, если тебе удастся проникнуть в ее разум, ты спросишь у нее, следует ли ехать на Цимроель. Пусть ее совет будет для тебя путеводной звездой, как бывало уже не раз. Обещаешь?

– Карабелла…

– Обещаешь? Только спроси!

– Хорошо. Спрошу. Это я обещаю.

Она лукаво посмотрела на него.

– Похожа я на сварливую жену, Валентин? Когда так мучаю и извожу тебя?

Ты же знаешь, что это только из любви к тебе.

– Да, знаю, – сказал он, привлек ее к себе и обнял.

Больше они не разговаривали, поскольку наступило время для восхождения на Алайсорские высоты к храму Леди. Уже опускались сумерки, когда они начали путь по узкой извилистой дорожке; огни Алайсора мерцали и искрились позади, напоминая миллионы ярких самоцветов, небрежно разбросанных по долине.