Денис Абсентис - Начало

— Но Аларих этого не знает. А узнает он только то, о чем я ему лично сообщу. Сейчас же прикажу организовать нам встречу. Придется выйти за стены в его лагерь. Я найду, как убедить его, и не забуду упомянуть, что жрецы Элевсина все еще владеют тайной, и достаточно добыть у них семена священного огня, чтобы родина Алариха обезлюдела. Скажу, что именно такие планы вынашивает этот евнух Евтропий. А когда Аларих уйдет, благодарность ко мне жителей Константинополя за то, что я уговорил этих готов снять осаду, не будет иметь границ. Стилихону я тоже не доверяю, прекрасно получится, если эти варвары уничтожат друг друга.

Хризостом опять почтительно склонил голову. Этот Руфин, хоть и сын простого башмачника, но с ним можно иметь дело. Похоже, план префекта может сработать.

Евтропий отлип от слуховой дыры и потер покрасневшее ухо. Он с досадой понял, что не успеет помешать Руфину встретиться с Аларихом. Евнух напряженно задумался. Неужели Руфин выиграет, да еще и подставив его, казначея двора? Для того ли он так долго пробивал себе путь наверх, чтобы стать жертвой какого-то выскочки-галла? Но хитрый евнух тоже был не лыком шит. Вскоре недобрая ухмылка перекривила его лицо. Если он не может выйти за городские стены и предупредить Алариха об обмане Руфина и о клевете на него, Евтропия, то уж Стилихону, когда тот прибудет из Италии, он преподнесет все как надо. Конечно, он не будет упоминать, что в Элевсине уже ничего нет. Стилихон тоже варвар, вандал по отцу, вряд ли ему понравится, что у Руфина есть опасное оружие против других народов. И тогда Стилихон попытается договориться с Аларихом, не станет с ним сражаться, а вместо этого найдет способ убить Руфина. А для подстраховки стоит послать весточку и магистру армии Гайне, командиру легионов, участвовавших в походе Феодосия против Евгения. Вот уж ему опасность префекта для готов точно не понравится — он ведь тоже гот. А легионы Гайны через несколько месяцев должны прибыть в Константинополь. Так или иначе Руфин падет, и тогда новым фаворитом августа станет он, бывший раб Евтропий.

Слабое утреннее солнце неуверенно подмигивало сквозь рваную бахрому туч, играя тусклыми зайчиками на шторах. Я выпил кофе в столовой и пошел в гостевую комнату.

Алик валялся на диване, просматривая вчерашние газеты.

— Изучаешь парижскую светскую хронику? Полезное дело. Лучше бы в интернете что-нибудь поискал.

— Знать бы что искать. Не было наводки. Иногда и местные газеты могут быть полезней.

— Прочитал о Руфине и Евтропии. У тебя там нет нескольких последующих глав. Что случилось дальше, план Руфина сработал?

— Да, сработал. Готы сняли осаду Константинополя и пошли на Афины. Но на самом деле Афины остались нетронутыми, а вот Элевсин армия готов сравняла с землей. Историки полагают, что Афины просто откупились, но готам они не особо были и нужны, перед ними стояла задача поважнее.

— Этак ты все историю перепишешь под свою концепцию.

— Она и так уже переписана вдоль и поперек. Мы ничего не можем знать точно, нам неизвестны скрытые причины происходившего. Вот ты можешь без моего коварного Евтропия объяснить, почему Сти-лихон все же догнал готов, и их армии летом 395 года стояли друг напротив друга, но сражаться так и не начали? И Стилихон спокойно отпустил готов на разрушение Элевсина? В этом иногда видят козни Руфина, но в ноябре того же года готы Руфина ликвидировали, и явно не без участия того же Стилихона. Солдаты готского полководца Гайны убили префекта на константинопольском поле для парадов прямо на глазах у императора. Затем толпы жителей Константинополя расчленили труп Руфина и пронесли по улицам его голову, насаженную на копье. Фактическая власть в Восточной империи перешла к евнуху Евтропию, который также захватил большую часть награбленного Руфином имущества.

— Что-то мне не верится, что и сам евнух Евтропий захватил власть надолго.

— Конечно, нет. Его несколько лет спустя свергнут, потом убьют в Халкидоне по приказу императора. А в Константинополе влияние приобретет ни кто иной, как пригретый ранее Европием небезызвестный антиохийский пресвитер Иоанн Златоуст, ставший благодаря Евтропию константинопольским патриархом.

— Тот самый знаменитый богослов, один из Отцов церкви, который призывал христиан к нетерпимости к религиозным врагам и богохульникам: «ударь его по щеке, сокруши уста, освяти руку свою ударом»? Он-то и поставит «черное зерно» на службу христианству?

— В моей версии это не совсем так, — уклончиво ответил Алик. — Златоуста потом тоже изгнали из Константинополя. Но, судя по его проповедям, он явно экспериментировал с зараженным хлебом.

— Галлюцинировал?

— Я скорее о физическом аспекте. Златоуст в своих проповедях и беседах не только призывал христиан запугивать богохульников так, чтобы те «оглядывались всюду кругом и трепетали даже теней, опасаясь, как бы христианин не подслушал, не напал и сильно не побил», но и говорил все время о крови. А спорынья нередко придает хлебу кроваво-красный цвет, вид и даже запах мяса. Именно это потом повлияет на богословские споры об опресноках и вызовет раскол православия и католицизма.

— А дальше о спорынье забыли? Или, может, термин «окормление» и подразумевал собой особое причастие — облатки со спорыньей?

— Я об этом не писал, все не охватишь. Меня больше интересовали инквизиция и ордена, зарабатывающие на отравленных паломниках. Потом, когда в ордена проникли иезуиты. — Алик замолчал и задумался о чем-то своем.

— Как я понимаю, твое описание достаточно достоверно по отношению к историческим фактам? Я имею в виду не их интерпретации, а реальность исторических персонажей и происходивших событий.

— Да, все исторические факты я старался передать максимально аккуратно.

— Кстати, может, не стоило этого делать? Таким образом ты губишь на корню потенциальную вирусную рекламу. Если бы был перепутан, к примеру, год разрушения Элевсина, месяц прибытия Стилихона, или вообще некое выдуманное событие присутствовало бы в тексте, то тебя со временем какой-нибудь дотошный знаток обязательно стал бы радостно изобличать в невежестве, тем самым вызывая обсуждения и невольно рекламируя твою книгу. А для читателей такие мелкие неточности значения не имеют, книга же художественная.

— Кажется, ты вдруг вспомнил про свою роль редактора? Странно, День сурка был месяц назад. Хорошо, если я когда-нибудь буду описывать наши с тобой приключения, то специально понатыкаю по тексту небольших ляпов, неточностей, ловушек и опечаток, договорились? — как-то обиженно ответил Алик.

Похоже, он относился к своей книге слишком серьезно. Впрочем, я не писатель, откуда мне знать, что они чувствуют по отношению к своему любимому детищу?