Денис Абсентис - Начало

— Отсюда следует необходимость охраны паломников и их денежных средств, то есть какой-нибудь орден вроде тамплиеров должен был появиться в любом случае, это было неизбежно.

— Конечно, но развиться и разбогатеть рыцарские ордена могли лишь при массовом паломничестве, а гарантом такого паломничества могли быть только болезни. Они обеспечивали постоянный поток пилигримов, а следом тянулись и торговцы, развивалась инфраструктура. Собственно, итальянские торговцы и основали будущий Мальтийский орден. Изначально он занимался лишь гостиничным бизнесом. Группы паломников состояли из многих сотен человек. Основные пути вели пилигримов в Рим, Иерусалим и Сантьяго-де-Компостелу. Многочисленные паломники преодолевали горы и долины, стремясь добраться до святого места. Папы издавали специальные буллы, дарующие отправляющимся в путь отпущение всех грехом. Монахи обеспечивали гостиничное обслуживание для торговцев и паломников, создавали особые группы обслуживающих гидов, которые на языках паломников указывали им горные перевалы и броды на пути, места питьевой воды, святыни, которым следует поклониться по дороге. Монахи предупреждали паломников о многочисленных опасностях, которых следует избегать, о волках и грабителях, рассказывали о том, как добраться до ближайшего госпиталя. Вот это и было для монахов братства Антония самым актуальным.

— То есть, как я понимаю, ордена достигли определенной специализации своей деятельности: госпитальеры — гостиницы, тамплиеры — охрана и перевод денег, антониты — лечение?

— Условно — да, но эти ордена просто работали на разных направлениях, а деньги делались на завещаниях умирающих. Больные священным огнем чаще шли Путем святого Иакова. Папа Каликст даровал паломникам право на получение индульгенции, что поставило Сантьяго-де-Компостелу на одну ступень с Иерусалимом и Римом. Но далеко не все пилигримы доходили до цели. Поэтому в монастырях по дороге для них предусматривались кладбища. А имущество умирающего обычно завещалось ордену. Поэтому ордена так быстро и богатели. Соответственно, они были крайне заинтересованы в большом количестве больных и в эпидемиях. Но не в заразных больных, а в безопасных для тех, кто знает причину этой болезни. Медленное пищевое отравление — это самое лучшее в таком случае. Поскольку основной пищей был хлеб, то спорынья — идеальный вариант.

— Антониты, как и тамплиеры, получали имущество умирающих паломников?

— Естественно, только юридическая схема немного отличалась. Если у тамплиеров паломник подписывал «узуфрукт», передавая ордену право пользования своим имуществом с правом присвоения доходов от него, то у антонитов больной клялся в верности и послушании ордену, целиком или частично завещал ордену свое имущество и брал на себя обязательство отныне жить в половом воздержании. Только после этого его принимали в госпиталь.

— А могли ли монахи вообще кого-нибудь вылечить при том уровне медицины?

— Нет, конечно. Но можно было слегка облегчить страдания больного, давая ему наркотические средства, ту же мандрагору, например. Некоторых больных можно было слегка подлечить, кормя их хлебом из хорошей пшеничной муки. Для этого монахи и выращивали пшеницу прямо у монастырей. Такие пациенты тоже были нужны, ведь они будут всем рассказывать о чудесах исцеления в больницах антонитов. Совсем вылечить их, конечно, не удавалось, мозг отравившихся был уже безвозвратно поражен, но некоторое улучшение наступало. Впрочем, монахи ничего не теряли — вернувшись домой и начав питаться привычным черным хлебом, пациенты госпиталя вновь заболевали и опять возвращались в больницу. Только их смерть разрывала этот порочный круг. Обычно ее долго ждать не приходилось. А тех, кто был богат и готов сразу написать завещание ордену, — можно и особым хлебом подкормить, чтобы долго не мучились. Так на пути пилигримов появились сотни больниц антонитов. Наверняка, далеко не все монахи были в курсе стратегии. Многие вполне искренне могли считать, что служат Господу.

— Не слишком ли ты мрачно смотришь на историю? Может, ордена просто зарабатывали на пилигримах, но не знали причину болезни? Ну, ладно еще антони-ты — отравление спорыньей было их непосредственной специализацией. Но тамплиеры-то скорее охраной паломников занимались. Почему не предположить, что они вообще не были в курсе причин массового паломничества?

— Еще как в курсе, — убежденно возразил Алик. — Не сами рядовые рыцари, конечно, а те, кто орден организовывал. Уж кто-кто, а святой Бернар Клервоский без сомнения прекрасно понимал расклад. Ты же сам показывал мне место церкви Женевьевы в Париже. Помнишь, в каком году она совершила свое основное чудо, спасла парижан от отравления спорыньей?

— Осенью 1129 года. На следующий год папа назначил ежегодные шествия в честь святой.

— Правильно, эта эпидемия шла с осени 1128 года до осени 1129-го. Новый урожай был заражен мало, и болезнь прекратилось. Парижане приняли это за чудо и связали с тем, что они пронесли по улицам мощи Женевьевы. Это совершенно обычная ситуация — слабые эпидемии эрготизма заканчиваются зимой, а сильные эпидемии обычно сходят на нет только осенью после сбора нового урожая. Если, конечно, год сухой — иначе все по второму кругу.

— А тамплиеры тут при чем?

— При том, что святой Бернар и папа одобрили образование этого ордена в январе 1129 года, то есть на самом пике смертельной эпидемии. Они прекрасно понимали, что паломников будет масса, и на этом можно хорошо подзаработать.

— Никогда про это не читал ни у одного историка. Скрывают? И вообще, мне казалось, что тамплиеры стали орденом годом раньше.

— С годом — это не так уж давно обнаруженная ошибка. Историки ничего не скрывают, просто они в массе своей не слишком наблюдательны, скажем так. Им не хватает здорового цинизма, чтобы видеть реальность во всей ее неприглядности, а не сквозь розовые очки шаблонов о благородных рыцарях, бескорыстно помогающих всем несчастным. Да и существующие парадигмы исторической науки никак не способствуют биохимическим объяснениям исторических событий. Это вне дискурса сложившихся взглядов и представлений. Экономические, социологические или классовые причины историкам понятны и приемлемы, а чтобы какое-то там вещество, будь то свинец, или ртуть, или грибок, влияло на серьезные исторические перипетии — это в их глазах ересь. К тому же ошибка с годом основания ордена тамплиеров стала известна только лет двадцать назад. И заметил ее, что характерно, немецкий ученый, а не француз даже. Он выяснил, что год тогда во Франции начинался с марта. То есть все даты до марта произошли на самом деле на год позже. А даты с марта по декабрь остаются без изменений. Но связать это новое знание с эпидемией ни у кого наблюдательности все равно не хватило. Впрочем, если бы ты не ткнул меня носом в эту самую церковь Эрготической Женевьевы в Париже, я бы и сам не заметил.