Игорь Беленький - Мэрилин Монро

Наконец 26 июня 1937 года Грэйс Мак-Ки забрала Норму Джин из приюта, но радостным этот день не стал. Во всяком случае, мало кто из биографов называет число «освобождения», попросту упоминают, что произошло это «в конце июня». Строго говоря, никакого освобождения и не было — «тетушка» Грэйс обошлась со своей подопечной, как и раньше, со всей возможной бесцеремонностью. Два года назад, когда англичане, арендовавшие у Глэдис ее «собственный» дом, уехали домой, в Англию, и Норму Джин оставлять было не с кем, Грэйс взяла ее за руку и отвела в сиротский приют; теперь, спустя два года, она также за руку вывела ее из приюта и поместила к чужим людям, в семейство, жившее в голливудском районе Комптон, за ним последовало еще одно семейство, жившее и вовсе Бог знает где, и только потом, когда отступать оказалось более некуда и оттягивать стало уже невозможно, Грэйс и ее обретенный наконец супруг «великодушно» согласились принять к себе девочку, которой так не повезло с матерью. (Гайлс утверждает, что Годдары «устыдились своего отношения к Норме Джин».) Подобным образом ведут себя некоторые хозяева собак: когда такой хозяин куда-либо уезжает, он отдает (на время) кому-нибудь свою собаку — желательно, конечно, в «хорошие» руки, но если времени нет, то хороши и первые попавшиеся, а те в свою очередь при малейших неудобствах — еще кому-нибудь, и пошла гулять собака, что называется, по рукам… Как выяснится позднее, Норме Джин не повезло не только с родителями — ей не повезло и с судьбой: не только «тетушка» Грэйс отнеслась к ней словно к домашнему животному, которое держат у себя, пока оно не начинает доставлять неудобства; пройдут годы, Норма Джин повзрослеет, ей изобретут псевдоним (как прозвище, как собачью кличку, на которую она будет с готовностью отзываться) и… только что не наденут ошейник!

Жизнь Нормы Джин в семействе Грэйс Мак-Ки и ее Дока Годдара, право, не заслуживала бы ровным счетом никакого внимания, если бы не некоторые обстоятельства. Одному из них в жизни Мэрилин суждено обрести и реальное, и мифологическое значение. Вот как описывает Морис Золотов (естественно, со слов самой Мэрилин) этот во многих отношениях примечательный эпизод: «Следующим приемным домом Нормы Джин был двухэтажный особняк в южной части Голливуда. Его владелица пускала и жильцов, и приемных детей. Норма Джин спала в никем не пользуемой каморке без окон, расположенной в дальнем конце верхнего этажа. Наиболее почтенным жильцом был солидный старик, бухгалтер-ревизор, носивший обыкновенно темные костюмы, золотые часы на золотой цепочке в жилетном кармане и лосиный зуб, болтающийся на жилете. В доме он был богаче всех, и хозяйка и все остальные жильцы всегда выслушивали его с величайшим почтением и называли его «мистером». За столом его обслуживали в первую очередь, занимал он в доме лучшее помещение — большую переднюю комнату на верхнем этаже с отдельной ванной. Однажды вечером, когда Норма Джин поднималась по лестнице, чтобы взять белье из бельевого шкафа, «мистер» приоткрыл дверь своей комнаты и поманил девочку пальцем. «Не зайдешь ли ко мне на секунду?» — спросил он. Она зашла. Он закрыл дверь и задвинул засов. «Теперь мы одни», — сказал он. Он загадочно улыбался, никогда она прежде не видела у него подобной улыбки, она была ей непонятной. Он снял сюртук, жилет и повесил их в шкаф. Затем сел в мягкое кресло, сказал, чтобы она подошла к нему и села ему на колено. Она повиновалась. Он сказал, что она прелестная девочка, и предложил вместе поиграть. Если она будет послушной, он сделает ей подарок. Он сказал, что начинается игра с легких поцелуев, и поцеловал ее. Она не плакала и не сопротивлялась. Она была приучена повиноваться. Когда игра закончилась, «мистер» открыл дверь. Дрожащая Норма Джин побежала к своей приемной матери. «Знаете, что сделал мистер К., — заикаясь, проговорила она, — он… он…» Женщина оборвала Норму Джин. «Замолчи сейчас же, или я надаю тебе пощечин, — сказала она. — Ничего не хочу слушать о мистере К. Он прекрасный человек». «Но знаете, что он сделал со мной? Он… Он…» Хозяйка закрыла ей рот. Всю ту ночь Норма Джин проплакала у себя в постели и мечтала о смерти, хотя знала, что если умрет, то за все, что сделала, попадет в ад. Позднее мистер К. дал ей денег. Она говорит, что выбросила их. С тех пор ее преследовало чувство вины, ибо она совершила грех, которому нет прощения».

Таков этот эпизод в изложении одного из наиболее информированных прижизненных биографов Мэрилин, он неоднократно пересказывался в различных статьях и интервью тех лет, и для толп поклонников Мэрилин он был частью ее прошлого. В длительных и ожесточенных дискуссиях относительно того, досталась ли Норма Джин своему первому мужу девственной или, простите, нет, приведенный эпизод занимал весьма почетное место. Между тем, за исключением самого факта, весь эпизод — выдумка. Не было старика ревизора [5] Не случайно лишь в одном-двух случаях Мэрилин называет его фамилию — Киммел, что, впрочем, не делает его реальнее. , не было золотой цепочки и лосиного зуба, не было каморки без окон, не заходила Норма Джин ни к кому в комнату… Словом, ровным счетом ничего. Хотя факт, как говорится, действительно имел место. Двухэтажный особняк — это, по-видимому, «собственный» дом Глэдис на Хайлэнд-авеню. Каморка без окон — это, скорее всего, «Лос-Анджелесский дом сирот», точнее — впечатление напуганной девочки от первых дней в нем; дом, где нет ничего своего, принадлежащего только ей, даже каморки, и никакого окна в будущее. Лучшая комната старика ревизора — символ контраста между казарменным бытом воспитанниц приюта и нормальным бытом воспитательниц. Что же до богатого старика, любителя причудливых игр с маленькими девочками… Его прототипами, по-видимому, послужили двое, с кем судьба столкнула Мэрилин. Один из них это… Док Годдар, молодой супруг «тетушки» Грэйс! С ним действительно в начале 1941 года произошел один курьезный случай. Правда, Норма Джин была тогда уже не «маленькая девочка» — ей шел пятнадцатый год. Во втором издании своей книги, как всегда, обстоятельный и дотошный Гайлс так описывает происшедшее: «В детстве Норма Джин, наверное, больше, чем кто-либо из сверстников, была отгорожена от «прозы» жизни, в том числе от ее сексуальных подробностей. Предохраняли ее от всего этого Болендеры, жизнь в обеих приемных семьях по выходе из сиротского дома постоянно контролировалась Грэйс Годдар, да и в собственном доме Годдаров все вели себя весьма осмотрительно. Учтем также, что, по сравнению со сверстниками, Норма Джин была девочкой чрезвычайно замкнутой. То есть возможностей получить сведения о сексуальной жизни у нее было немного. Поэтому первый же контакт с мужчиной в ее собственной комнате, когда ей было четырнадцать с половиной лет, наверняка потряс ее. Стремясь — сознательно, нет ли — убедиться в том, что она действительно привлекает внимание своими обтягивающими свитерами, губной помадой, заигрывающей походкой, она как вполне нормальную реакцию воспринимала ухаживания одного из соучеников. Но когда Док Годдар, ее любящий «папочка», однажды вечером, разя перегаром, ввалился к ней в комнату, сел к ней на постель и сделал то, что принято называть «французским поцелуем», она не на шутку перепугалась и была готова позвать на помощь».