О. Хлевнюк - Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы

Радков (ещё один из сотрудников Постышева, арестованный по обвинению в троцкизме. — О.Х.) не был троцкистом. По крайней мере, нет ни каких официальных данных за это, чтобы он где-нибудь выговор получил за троцкизм или исключался из партии, или кто-нибудь на него показывал. (Голос с места. Одесситы писали, что он был в троцкистской оппозиции в 1923 г.). Во всяком случае, может быть, теперь и пишут, но до сих пор не было никаких официальных документов о том, что он был троцкистом. Да не в этом дело, в конце концов. Тов. Сталин не так ставит вопрос, что нужно быть бдительным только к этим людям, которые когда-то перед партией имели тот или иной грех. К этим людям можно быть наиболее бдительным, но враг может и сознательно сохранять себя чистым. Вот из показаний правых мы видим, как они себя и свои кадры сохраняли, не вылезали» [527] Вопросы истории. 1995. № 5–6. С. 4. .

Приблизительно в таком духе было построено всё выступление Постышева. Понять это не трудно. На февральско-мартовский пленум Постышев приехал уже не секретарём крупнейшей республиканской партийной организации, а всего лишь секретарём одного из обкомов, к тому же лишь недавно подвергшимся публичному примерному наказанию за политическую слепоту и мягкость к врагам. Несомненно, Постышев не был согласен с новым курсом. Более других партийных руководителей он уже к началу пленума испытал на себе, чем грозит расширение репрессий. Однако никаких сколько-нибудь серьёзных «сомнений» ни Постышев, ни другие члены ЦК (кстати, так и не названные Хрущёвым) на февральско-мартовском пленуме не заявляли.

Речь Постышева на февральско- мартовском пленуме была выслушана довольно спокойно. Грубыми репликами с мест, которые обычно сопровождали выступления опальных функционеров, его не забрасывали. Однако это спокойствие было обманчивым. В середине 1937 г. Политбюро вдруг занялось рассмотрением доноса на Постышева. В заявлении, скорее всего инспирированном, некто Губельман сообщал, что Постышев в 1910 г. подал унизительное ходатайство на имя командующего Московским военным округом о смягчении судебного приговора. Постышева вызвали для объяснений. Он покаялся, ссылаясь на молодость и несознательность, и Сталин проявил «благородство»: дело ограничилось выговором за сокрытие этого факта от ЦК [528] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 989. Л. 9. .

Однако прошло ещё несколько недель, и в Куйбышевскую область по поручению Сталина прибыл секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Андреев. Ничего хорошего подобный визит не сулил. Там, где появлялся этот сталинский эмиссар — а командировок в 1937 г. у него было больше чем достаточно, — с новой силой вспыхивали репрессии и кадровые перетряски. Можно только представить себе, что пережил Постышев, ожидая Андреева. Но и на этот раз, казалось, гроза прошла стороной. Андреев ограничился созывом бюро обкома, на котором высказал Постышеву недовольство руководства партии слабой борьбой с врагами в Куйбышевской области и приказал срочно выправить положение. Для начала было арестовано несколько областных руководителей.

Получив столь строгие указания, Постышев постарался продемонстрировать активность на поприще выкорчёвывания «вражеского подполья». Полгода спустя второй секретарь Куйбышевского обкома Н.Г. Игнатов, обличая окончательно поверженного Постышева, говорил на пленуме ЦК ВКП(б), что после визита Андреева у Постышева «стиль появился другой, что везде и всюду начал кричать, что нет порядочных людей… что везде и всюду враги… У нас две недели все секретари городских райкомов и весь аппарат райкомов в городе Куйбышеве бегали с лупами. Постышев берёт лупу, вызывает к себе представителя райкома и начинает рассматривать тетради, все тетради у нас оборвали, на обложках находили фашистскую свастику и дошли до того, что на печеньях есть олени — фашистские значки, на конфетах карамель, там цветок, это тоже фашистский значок» [529] Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 164. . Конечно, не всё в этом заявлении следует принимать за «чистую монету». У Игнатова была цель дискредитировать Постышева, и он её добивался любыми методами. Однако факт остаётся фактом — в Куйбышевской области при активном участии Постышева развернулись массовые репрессии.

В начале 1938 г. в судьбе Постышева, казалось, наметился счастливый поворот. Как свидетельствует его сын, накануне первой сессии Верховного Совета СССР первого созыва, открывавшейся 12 января 1938 г., Постышев приехал в Москву и встретился со Сталиным. Эту встречу Л.П. Постышев много лет спустя описывал так: «Внезапно Сталин обратился к отцу с вопросом: «Ну как, тебе ещё не надоело в твоей ссылке?»

— Надоело или нет, — ответил тот, — а работать надо там, куда тебя послала партия. Сталин, как бы обращаясь ко всем присутствующим, рассуждал вслух:

— Дела у него в Куйбышеве идут неплохо. Урожай собрали хороший… Может, хватит тебе сидеть в ссылке?

— Да я не против.

— Тогда, может быть, пошёл бы ты заместителем к Молотову по советскому контролю?

— Что ж, работа интересная, ответственная… Я бы не отказался, — ответил отец.

— Ну как, возражений нет? — Сталин обвёл взглядом присутствующих. Сталину тогда уже никто не возражал.

— Ну, в таком случае переговори с Вячеславом Михайловичем, и если он согласен, будем считать этот вопрос решённым» . Л.П. Постышев сообщал также, что отец успел сказать ему, что перебирается в Москву [530] Постышев Л. Из уходящего прошлого // Факел. Историко-революционный альманах. М., 1989. С. 203. .

Сообщение о планах Сталина назначить Постышева заместителем председателя СНК — председателем Комиссии советского контроля при СНК СССР подтверждается архивными документами (об этом будет сказано далее). Однако по каким-то причинам планы эти не состоялись. Л.П. Постышев в уже упомянутых воспоминаниях объяснял это так: «Вскоре после описанной выше встречи со Сталиным к Павлу Петровичу подошёл нарком внутренних дел Ежов и пригласил к себе на дачу для беседы. «Нам теперь вместе работать в Москве, надо поговорить». Хоть и не лежало сердце к этому разговору У Павла Петровича, пришлось согласиться. Когда машина подъехала к даче Ежова, отец увидел у крыльца автомобиль и выходящего из него Кагановича.

— Поворачивай назад! — в сердцах приказал он шофёру. И бросил Ежову: Раз Лазарь там, я туда не пойду!

— Да перестань ты, — примиряюще сказал Ежов. — Что старое вспоминать! Нам теперь всё равно вместе работать. Надо же как-то договориться…

Делать нечего, вошли в дом. Там кроме Кагановича оказался и заместитель Ежова Берия. Разговор начал Каганович. Зная отношение к нему Постышева после недавних киевских событий, он обошёлся без предисловий: