Николай Волковский - 111 баек для журналистов

Эпизод был инсценирован и даже сфотографирован. Десять ложных описаний можно отнести к категории сказок и легенд, 24 являются полулегендами и только шесть примерно соответствуют требованиям точного свидетельства.

Таким образом, большинство из 40 опытных наблюдателей, добросовестно написавших отчет о произошедшем у них на глазах, увидели не то, что было на самом деле. Что же они увидели? Отвечая на этот вопрос, Липпман пишет, что свидетели события увидели собственное стереотипное представление о драке. В жизни люди не раз сталкивались с подобными стычками, и именно эти образы мелькали у них перед глазами во время инцидента. У одного человека они заняли менее 20 % реальных событий, еще у 13 человек – более половины. У 34 из 40 наблюдателей стереотипы завладели, по крайней мере, десятой долей сознания. Ученый считает, что поскольку мы не можем понять действия других людей, пока не узнаем то, что, по их мнению, знают они, чтобы дать справедливую оценку, нам нужно оценить не только известную им информацию, но и сознание, через которое они ее отфильтровали.

Диапазон применения.При установлении достоверности фактов, их отборе и осмыслении.

В этой теме объединен цикл историй, которыми иллюстрировал свое выступление на научно-практическом семинаре Факультета журналистики СПбГУ «Журналистика и образование: новые реальности – новые проблемы» редактор отдела культуры Санкт-Петербургской газеты «Невское время» Владимир Желтов. По каким-то причинам текст его выступления не вошел в сборник материалов указанного семинара и находился у составителя этого издания, который использовал приведенные В. Желтовым примеры на лекциях для будущих журналистов. Наконец представился удобный случай довести поучительные истории до более широкой аудитории.

Позволю себе начать с довольно пространной цитаты:

«…Я написал рецензию на Первую симфонию Шостаковича, не услышав ни звука. А так как я учился на музкомедии, у нас был предмет “Музыкальная литература”. Там сольфеджио и прочее, то есть терминологически я был подкован и нафигачил эту рецензию. И отнес “труд” о Шостаковиче в “Вечернюю Москву”. Запланировали в номер, но потом его кто-то дал на просмотр музыкальному редактору. И он пришел в неописуемый восторг и ужас: “Откуда это? Что такое?” Ему объясняют: “Уже стоит «в набор»”. Он говорит: “Да вы что, белены объелись?! Покажите мне этого дельца”. Они чуть не напечатали, а я там накрутил терминов. Музыкальный редактор сказал: “Но перо у него бойкое! Вы его держите на заметке, потому что он что-нибудь дельное еще напишет!” Они спросили, не могу ли я написать о сельском строительстве. Я говорю: “Напишу! Какая мне разница, о чем писать?!” Я вспомнил глину, саман, солому, что там еще? Кизяки…»

(«Автора!» Пожалуйста!» Народный артист России Валерий Золотухин. Цитирую по книге: Александр Трутнев. Валерий Золотухин: от «Живого» до «Живаго». И.: Эксмо», 2006. С. 252.)

Саман, солома, кизяки… Интересно, что получится, если действительно начать строить из «самана, соломы, кизяков», без знания материала и технологий?

Читаю в книге Александра Савельева «Улыбнитесь, каскадеры!»:

«Для каждой исторической эпохи характерны вполне определенные виды оружия. В древней Руси землепашцу не разрешалось иметь меч. А они тоже участвовали в сражениях. Конечно, большинству кинозрителей это неведомо, но едва ли выиграет фильм, если этого не знает режиссер-постановщик. На экране такие воины могут привлекать зрительские симпатии необыкновенной смелостью, недюжинной силой и благородством души. Но ни в коем случае – ратным умением» .

В фильме Сергея Бондарчука «Война и мир» есть сцена вызова Долоховым Пьера Безухова на дуэль. Коллекционеры смеются: на груди у Долохова Георгиевский крест Временного правительства. А Пьер наводит на противника пистонный пистолет, который появился спустя несколько десятилетий после описанных Львом Толстым событий.

В фильме «Опасные гастроли» на шее генерал-губернатор Одессы нагрудный орден Станислава третьей степени… В общем, «глина, саман, солома, кизяки».

«Пипл схавает!» Пипл и не такое схавает. Но все эти, казалось бы, мелочи оставляют несмываемые пятна на парадном мундире великого Бондарчука и до скончания века будут оттенять его звезду Героя Социалистического Труда. Да и для скромного пиджачка Георгия Юнгвальд-Хилькевича, снявшего «Опасные гастроли», кизяки не прошли бесследно.

Я приведу конкретные примеры из своей журналистской практики. Там, где нельзя обойтись без упоминания имен, изменю их до неузнаваемости. Сразу прошу прощения – некоторые примеры будут циничны, но иначе не понять остроту проблемы.

Журналист Елена Д. прислала по электронной почте «интервью» с литератором Полиной Дашковой. Слово «интервью» я взял в кавычки не случайно: в прикрепленном файле была элементарная расшифровка материалов пресс-конференции Дашковой в магазине «Буквоед», на которой, кстати, присутствовал и я. В тексте фигурировал неведомый мне поэт Лев Оршанин. Когда я обратил внимание журналиста на эту нелепицу, она искренне удивилась:

– А что, разве нет такого поэта? Дашкова сама говорила, что училась у него в Литературном институте.

– Училась она у Льва Ошанина, а Андрей Аршавин – футболист!

Лидия подготовила репортаж с награждения премией «Петрополь». Ошибок – тьма!

– Лида, почему у вас Андрей Краско вручает премию?

– Потому что он вручал.

– Лида, Андрей Краско умер 4 июля 2006 года.

– Ой, я имела в виду его отца. Как его зовут?

– Лида, а что это у вас за персонаж – Семен Фурманов?

– Ну как, артист такой. Вы что, не знаете?

– Лида, есть актер и антрепренер Рудольф Давыдович Фурманов, в далеком прошлом – Фурман, и есть актер Семен Фурман.

– А разве это не один и тот же человек?

Сегодня на семинаре уже прозвучало, что встречаются журналисты, которые «не знают, кто такой Пушкин, уже не говоря о Тарковском». К сожалению, я буду приводить примеры из того же ряда.

Однажды я взялся написать заметку об одном мероприятии в музее «А музы не молчали» и прихватил с собой фотографа. Нам повезло – в зале оказался Кирилл Лавров. Но фотограф отлучился покурить: есть у него такой грех – отлучаться покурить в самый неподходящий момент. Пока мы беседовали с Кириллом Юрьевичем, он так и не появился. Во время мероприятия фотограф работал. Однако оно затянулось, и Лавров ушел, не дождавшись окончания. На следующий день выяснилось, что фотограф так и не сделал его фотографии.

– Вы же мне его не показали.