Елена Поликарпова - Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния

Следует иметь в виду то обстоятельство, согласно которому в климатических войнах существенное место принадлежит такому виду биосферного оружия, как экологическое оружие. «Экологическое оружие считается последним словом развития нетрадиционного оружия. Особенно опасно оно в связи с тем, что способно вызывать поистине катастрофические изменения биосферы. Искусственная эрозия почвы, гибель растительного и животного мира могут не только оставить противника без продовольствия, но и привести к катастрофическому изменению среды его обитания» [359]. Ярким примером применения экологического оружия является Вьетнам, где оно было использовано вооруженными силами США для уничтожения растительного покрова зоны боевых действий. В результате сельскохозяйственные угодья оказались заболоченными, а климат стал суше из-за нарушения естественного равновесия биосистемы, обезлесивания, деградации почв. Затем войска США и НАТО активно и эффективно использовали экологическое оружие в Афганистане вроде бы для уничтожения наркоплантаций.

Вполне естественно, что секретные службы Америки проявляют интерес к возможностям других государств манипулировать погодой, особенно после того, как в феврале 2015 г. на северо-восточные штаты трижды обрушивались небывалые прежде снегопады и лютые морозы, аномальные морозы были зарегистрированы даже во Флориде и на Гавайях. Эти климатические аномалия дали повод ЦРУ обвинить Россию в использовании климатического оружия: «Американцы настолько сами себя напугали «русскими», что даже стали наделять нас «божественной силой». К примеру, в ЦРУ решили, что лютые морозы на США обрушила именно Москва, воспользовавшись секретным климатическим оружием» [360]. Вместе с тем сами американцы наводнили Интернет разработками климатического оружия, в основе которого лежат волновые принципы. Это значит, что построенные на Аляске, в Гренландии и Норвегии наземные станции, генерирующие мощные высокочастотные излучения, передаваемые на спутники, которые, в свою очередь, при помощи приемно-передающих антенн переизлучают между собой. В результате в нужном месте и в нужном объеме формируется стоячая волна, оказывающая воздействие на климат. Это отражено в подготовленном ВВС США докладе «Погода как умножитель силы: подчинение погоды к 2025 году». В нем подчеркивается, что по своему значению климатическое волновое оружие способно произвести в мире такой же переворот, как первая атомная бомба. Российские эксперты комментируют эти размещенные в Интернете сообщения следующим образом: «США не только оторвались от всех других стран мира в классе современных высокоэффективных обычных вооружений, но и получают в руки новое климатическое оружие массового поражения глобального воздействия» [361]. Понятно, что все эти разработки наступательного климатического оружия и финансирование засекречены Пентагоном.

России для того, чтобы эффективно противостоять идущим экономическим, торговым и продовольственным войнам, необходимо осуществлять не догоняющую Запад модель модернизации (она, согласно точке зрения специалистов, более невозможна), а национальную модель модернизации, использующую мировой опыт инновационной деятельности [362]. Это означает переосмысления кризисного состояния мировой, в том числе российской экономики, отход от привычных стереотипов, выработку новых конструктивных решений. Только в таком случае можно решить безотлагательно следующие четыре узловых проблемы современной экономики: рассмотрение экономки в контексте общего культурного ландшафта; использование нынешней ситуации для переориентации российской экономической политики с внешнего рынка на создание крупных внутренних рыночных ниш; переход к квантованному экономическому росту, при котором ведущим становится понятие потенциала; усложнение рынка и становление многомерного экономического пространства [363]. В данном случае следует принимать во внимание то обстоятельство, что современная экономика представляет собой глобальную информационную систему, в которой драйвером роста являются сетевые информационные (цифровые) технологии. Поэтому нужно ориентироваться на цифровое будущее, о чем шла речь на «Полномочной конференции в Пусане» Международного союза электросвязи, где была принята концепция создания соединенного мира CONNECT 2020, на международном мероприятии ITU Telecom World 2014 в Дохе. Это цифровое будущее включает в себя «вопросы организации более удобного и интеллектуального стиля жизни, основанного на реализации самых перспективных технологий, как 5G, повсеместные широкополосные соединения, Интернет вещей, М2М, решения для «умных» городов» [364]. Тем более, что в России имеется научный и технологический потенциал для прорыва в это цифровое будущее, а именно: разработаны проблемы конвергенции наук и технологий, новые информационные технологии в «Курчатовском НБИК-центре», проблемы нанобиотехнологии в отечественных университетах (МГУ, СПбГУ и др.).

России следует использовать эти новейшие технологии и разработки несырьевых компаний-экспортеров в области бытовой электроники, инновационных материалов и электроинструментов, систем управления, самолетов, которые сумел найти свои ниши на рынках развитых стран. «Нишевая стратегия в целом популярна у российского среднего бизнеса, что обусловлена исторически, поскольку нашим компаниям зачастую приходилось стартовать на рынке, плотно забитом китайскими товарами и транснациональными массовыми брендами» [365]. Это значит, что экономика России стремится «подняться» и привить предпринимательский дух, чтобы достичь успехов в экономической и торговой войне. В данном случае следует использовать опыт Сингапура, накопленный Ли Куан Ю – китайским рыночным Сталиным и культуру предпринимательства Израиля [366].

В современном динамичном высокотехнологичном обществе знания весьма ценится аутентичность, так как сейчас в нем производится значительное число неаутентичных, поддельных вещей. Человек погружен в среду экономики впечатлений (эта экономика характеризует глобальный сдвиг в экономической деятельности, показывает высокую степень коммерциализации повседневной жизни) и что он платит деньги за получение различного рода впечатлений: «Это – плата за участие, плата за мероприятие, плата за игру, за инициирование, за членство или иная плата за доступ. Потребление таких впечатлений выходит далеко за рамки единственной поездки в Африку или путешествие в Disney World в четыре года. Подумайте о разнообразии оплаченных впечатлений, составляющих нашу повседневную жизнь» [367]. Здесь человек оплачивает не только высокотехнологичные впечатления, но и высокотактильные ощущения. Немалое место в мире впечатлений принадлежит виртуальным мирам типа Second Life или There. com, в которых создаются виртуальные аватары, онлайн-играм и пр. Именно такого рода вымышленныеи зачастую не обоснованные впечатления заставляют человека оценивать мир в понятиях аутентичного (подлинного, настоящего) и неаутентичного (фальшивого), чтобы определить реальный опыт от нереального опыта, что приобретает немаловажное значение в информационно-интеллектуальных войнах.