Елена Поликарпова - Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния

В таких условиях растет опосредованный характер межличностных отношений, контакты между индивидами все больше опосредуются информационно-коммуникационными технологиями, усиливая чувство нереальности. Возникает новый тип реальности и человека – опосредованного человека, который благодаря высоким технологиям способен заниматься проектированием самого себя, что влечет за собой такое социальное последствие, как нарастающее ощущение одиночества [368]. В связи с этим следует отметить, что в перспективе человек не только будет испытывать одиночество, но и возможно станет жить на грани двух миров – реального и виртуального. Данный возможный сценарий будущего человека и человечества описан в фантастическом рассказе английского писателя К. Бекетта «Площадь Пикадилли» [369]. Главный персонаж Кларисса Фолл – последний материальный человек, который живет в замке на юге Лондона, реальная ипостась которого представляет собой руины, виртуальная ипостась – нечто дематериализованное. Виртуальный город возник в силу необходимости выживания человечества из-за экологической катастрофы, почти уничтожившей окружающую среду. Виртуальные люди представляли собой сконструированные виртуальные тела, реальные люди имели имплантаты, подключающие их в согласованному Полю виртуального города; при отключении имплантата виртуальный город исчезал. Виртуальные люди здесь являются рисунками на поверхности физического мире реального Лондона, лежащего в руинах, сама же Кларисса Фол живет при включении имплантата в деловой жизни виртуального Лондона, но мечтает о старом, физическом, аутентичном Лондоне, о реальных огоньках площади Пикадилли.

В этом фантастическом рассказе выражено стремление человека к версии аутентичнойжизни, которая противостоит проклятью высоких информационных технологий, фактически придающих существованию индивида нереальныйхарактер. В своей книге «Война миров» М. Слоук пишет об этом следующее: «Мы стоим на грани превращения самой жизни в компьютерный код, трансформации жизненного опыта в физический мир – каждого впечатления, каждой детали – в продукт потребления… компьютерные симуляции могут вскоре стать такими всеобъемлющими (и таким реалистичными), что сама жизнь потребует некой отметки об аутентичности. Реальность, другими словами, в один прекрасный день может появиться со знаком звёздочки» [370]. Стремление к аутентичности противодействует потере человеческого контакта в мире автоматизированного информационного общения, которое используется в информационно-интеллектуальных войнах. Более того, широкое распространение информационных и коммуникационных технологий настолько изменяет положение личности в прозрачном социуме, что «жить жизнью хамелеона, иметь полуличности… невозможно», так как «в прозрачном обществе, в котором мы живем, нам нужна одна личность, а не множество разных», так как раньше «мы могли позволить себе быть на работе одним человеком, дома – другим, а в кругу друзей в клубе – третьим» [371]. Теперь в прозрачном обществе быть человеком-хамелеоном как совокупности «полуличностей» (совокупности социальных ролей) уже становится весьма трудно. «Единственной по-настоящему важной вещью в нашем столь изменчивом мире является подлинность – умение быть тем, кто вы есть на самом деле!» [372].

Вполне естественно, что проблема аутентичности получила сейчас свое философское осмысление, причем истоки этого осмысления обнаруживаются в знаменитой аллегории пещеры Платона. В своем труде «Государство» он описывает находящихся в пещере людей как ее узников, которые считают, что отбрасываемые на стену костром тени содержат в себе всю реальность [373]. Подробно связь рассуждений Платона об аллегории с пещерой и аутентичностью излагает Дж. Ньюман в своей монографии «Inauthentic Culture and Its Philosophical Critics» [374]. В начале XXI столетия, по замечанию Дж. Гилмора и Дж. Пайна II, пещера Платона может быть заменена фильмом «Матрица» с его философией.

Вполне естественно, что философия аутентичности должна исходить из «Я-концепции»современного человека, так как «человек по характеру внутренних связей и сложным образцам поведения гораздо сложнее общества» (С.П. Курдюмов) [375]. Исследования в современной западной философии показывают, что первый полный идеал аутентичности сформулирован Жан-Жаком Руссо (XVIII век), который на основе идеи «благородного дикаря» понимал аутентичность как то, что «просто не может быть неаутентичным» [376]. Подобного рода отрицательная дефиниция аутентичности дает возможность понимания аутентичности, начиная с Ф. Ницше и С. Кьеркегора и кончая Ж. Поль-Сартра и А. Камю: «Все в принципе согласны, что любое позитивное определение аутентичности будет самоуничтожающим» [377].

В трудах этого ряда философов можно выделить три очевидных позиции (три M – Man, Machin, Money), лежащие в основе негативной дефиниции аутентичности. Во-первых, то, что не от человека(Man): «Мы априори , – отмечает Л. Триллинг, – понимаем, что предписания общества искажают бытие человека и разрушают его аутентичность» [378]. Данное положение дополняет Ж.-Ж. Руссо, «от которого мы узнали, что общество разрушает нашу аутентичность – наше ощущение бытия зависит от мнения других людей» [379]. Иными словами, оценка чьего-либо выбора, касающегося норм общества, является неаутентичной. Во-вторых, то, что не механическое (Machin ), так как «именно механический принцип… воспринимался как враг бытия, источник неаутентичного» [380]. Можно сказать, что обесчеловечение путем использования машин, когда машины замещают естественный порядок, приводит к неаутентичности. В-третьих, то, что не имеет денежного выражения(Money): «Деньги – причина неаутентичного в человеческом бытии» [381]. Согласно позиции Ж.-П. Сартра, главной задачей в исследовании аутентичности является «продвижение «царства целей»» в противовес современному обществу, использующего деньги как инструменты [382]. Весьма просто данную мысль сформулировал Д. Макканнел: «Граница между подлинной структурой и поддельной – это сфера коммерции » [383]. Другими словами, коммерциализация любой деятельности выступает источником неаутентичного. Отсюда логически следует вывод, что рукотворная, механическая или денежная аутентичность делает любого человека и любую вещь неаутентичной.

Фактически здесь речь идет о том, что неаутентичная аутентичность в процессе исторического развития стала фундаментальным аспектом американской культуры. Консервативный ученый Д. Д^Суза показывает, что именно присущие системе американского технологического капитализма неаутентичные 3М лежат в основе американской мечты, определяя аутентичность как «верность самому себе», органически связанной с внутренней свободой человека [384]. Согласно ему, эта аутентичность неаутентична, однако она пронизывает систему моральных ценностей не только в Америке, но и всего развитого мира. Такого рода неаутентичная аутентичность обречена на провал и поэтому она стала общепринятой [385]. Возникает парадокс аутентичности, который заключается в том, что неаутентичное (поддельное) онтологическиявляется феноменологическиаутентичным благодаря восприятию и оценке человека.