Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

В 1874 году, снова по инициативе России, в Брюсселе прошла еще одна международная конференция, обсудившая составленный российским МИДом проект конвенции о законах и обычаях войны. Речь шла о правах воюющих сторон в отношении частных лиц, о сношениях между воюющими сторонами и о репрессалиях. С точки зрения русских, такие договоренности укрепили бы и развили процесс, начатый подписанием в 1864 году в Женеве договора о Красном Кресте и в 1868 году в Петербурге договора о разрывных пулях. К сожалению, конференция закончилась неудачей, в первую очередь из-за решительного нежелания Англии договариваться по всем этим вопросам. С точки зрения Лондона, русские предложения ущемляли право англичан на самооборону в случае иностранного вторжения.

Как легко заметить, русская внешняя политика шла тогда в ногу со временем и была ничуть не хуже политики других европейских держав.

Мало кто из западных политиков так хорошо знал Россию, как знаменитый пруссак Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен. Мало кто из западных политиков принес России такую пользу и такой вред своей деятельностью.

Удивляться здесь нечему. Переиначивая слова Бисмарка («Россия правильно делает, что ведет не прусскую, а русскую политику, потому что именно в этом заключается ее долг и интерес»), о самом «железном канцлере» можно сказать, что он был призван проводить не русскую, а прусскую политику. А потому там, где интересы России и Пруссии совпадали, этот блестящий дипломат усиливал русскую позицию, а там, где интересы двух держав расходились, делал все, чтобы русскую позицию подорвать. Во время польского кризиса Бисмарк Горчакову подыграл, а в канун русско-турецкой войны, наоборот, не только интриговал против России, но и активно втягивал русских в войну, цинично играя на чувстве их солидарности со славянами, страдавшими под турецким игом.

В свое время, покидая Петербург, где он проработал несколько лет на посту прусского представителя, Бисмарк сказал: «Если бы я мог только допустить мысль, что стану когда-нибудь враждебно относиться к императору и к России, то почел бы себя изменником».

Думаю, фраза эта на тот момент являлась искренней, поскольку Пруссия многие годы в немалой степени зависела от России и была признательна ей за поддержку.

К концу царствования Александра II европейская политическая карта претерпела, однако, немалые изменения, в частности, на ней появилась мощная Пруссия, ставшая лидером в Германском союзе. Изменилась расстановка сил, изменилось и отношение стран друг к другу. Объятия Бисмарка постепенно становились для русских все более опасными, поистине удушающими. Это была своего рода «дружба насмерть»: чуть ли не каждый второй «дружеский совет» хитроумного пруссака оказывался на деле западней.

К тому же в 1875 году между Горчаковым и Бисмарком произошел разлад. Когда возникла угроза очередного столкновения между Германией и Францией, Россия сделала все возможное, чтобы это столкновение предотвратить, и добилась своего. В личном разговоре с императором Вильгельмом и Бисмарком Александр II весьма твердо заявил, что озабоченность Франции своей безопасностью это еще не повод для агрессии против нее.

Немцам пришлось умерить пыл, а Горчаков, желая укрепить авторитет России, поспешил разослать циркуляр со словами: «Отныне мир обеспечен!», которые тут же попали в европейскую прессу. В результате этого далеко не бесспорного рекламного шага Россия на короткое время сумела украсить свою голову лаврами миротворца, но при этом вызвала крайнее раздражение Бисмарка.

В беседе с Горчаковым Бисмарк язвительно шутил:

Если уж вам так захотелось быть прославленным в Париже, то незачем из-за этого портить наши отношения к России, а я готов приказать начеканить в Берлине монеты с надписью на ободке: «Горчаков покровительствует Франции». Или мы можем устроить театр в германском посольстве в Париже, чтобы показывать вас французскому обществу с тою же надписью в виде ангела-хранителя в белой одежде, с крыльями, освещенными бенгальским огнем.

Вслед за шутками последовала и прямая угроза: «Скажу вам откровенно: я добрый друг моих друзей и враг моих врагов».

Часто Бисмарку приписывают следующее высказывание:

Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут – не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас опрадывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть.

Точной ссылки на него я не нашел, но если это действительно сказано немецким канцлером, то следует признать, что летом 1875 года Бисмарк своим словам изменил. Когда на Балканах вновь стало жарко (сначала восстала Герцеговина, затем ситуация обострилась в Сербии, Черногории и далее), пруссак затеял против России большую интригу.

Но сначала о позиции самих русских. В отличие от своего отца, без особых сомнений ринувшегося в водоворот Восточной (Крымской) войны, Александр II в свою собственную восточную войну входил крайне неохотно. Главным делом его жизни было стремление помочь не «славянским братьям», а своим собственным согражданам. Помощь эта состояла в проведении либеральных реформ. И для этого реформатор нуждался в мире, а не в пушечной пальбе.

Исходя из этого, российский МИД старался урегулировать кризис на Балканах мирным путем, а если не получится, то, по крайней мере, избежать (в случае столкновения с Турцией) общеевропейской изоляции, как это произошло с Николаем I. В августе 1872 года в Берлине прошла встреча русского, германского и австрийского монархов, результатом которой стало создание Союза трех императоров, а в следующем году были подписаны русско-германская военная конвенция о взаимопомощи и русско-австрийский договор «о совместной линии поведения». Исходя из этих договоренностей, Россия и строила свою политику.

Излагая официальный взгляд на очередной балканский кризис, «Правительственный вестник» в то время писал:

Важные политические события, совершающиеся ныне на Балканском полуострове, застали Россию не одну, а в союзе с двумя державами, одинаково с нею одушевленными желанием сохранить и упрочить европейский мир.

Это было ошибочное заявление. На самом деле Пруссия и Австрия отнюдь не горели желанием сохранить мир. Новый балканский кризис их устраивал и сулил немалые дивиденды. В этом тройственном союзе только на поверхности царили тишина и покой, зато на самом дне подводных течений хватало с избытком: австрийцы и пруссаки вместе играли против России, а параллельно с первой интригой Бисмарк вел вторую, сугубо индивидуальную антирусскую игру, используя здесь австрийцев уже втемную.