Антон Первушин - Марсианин: как выжить на Красной планете

Однако оказалось, что Марс – это не орбита и не Луна. Красная планета требовала совсем другой культуры технического производства и совсем других (на порядок выше) финансовых затрат. Взять Марс быстрым штурмом не получилось.

Первую автоматическую станцию к Марсу, проходившую под обозначением «1М», советские конструкторы планировали отправить в сентябре 1960 года, когда образовалось «астрономическое окно» для таких пусков. Для этой станции профессор Александр Лебединский подготовил блок оборудования, включавший фототелевизионное устройство и спектрорефлексометр, призванный определить, есть ли жизнь на Марсе. Главный конструктор Сергей Королев предложил проверить этот блок в казахстанской степи, поблизости от космодрома. К восторгу ракетчиков, прибор показал, что на Байконуре жизни нет. В результате оборудование Лебединского оставили на Земле.

Из-за задержек с подготовкой космического аппарата и ракеты старт все время откладывался. В конце концов, когда надежды на то, что станция пройдет рядом с красной планетой, практически не оставалось, запуск состоялся. 10 октября 1960 года ракета-носитель «Молния» с аппаратом «1М» № 1 ушла со старта. Однако тут же потерпела аварию.

Причину установили довольно быстро. Две первые ступени носителя отработали нормально, а на участке работы третьей ступени прошла ложная команда, ракета начала отклоняться от расчетной траектории. Автоматика выдала команду на отключение двигателя, и ракета со станцией устремилась к земле, сгорев в атмосфере над Восточной Сибирью.

Специалисты лихорадочно подготовили второй запуск. Он состоялся 14 октября. И опять – авария. На этот раз нарушилась герметичность системы подачи жидкого кислорода. Керосиновый клапан, установленный на третьей ступени, облитый им, замерз, и двигатель третьей ступени не смог включиться. Третья ступень и станция «1М» № 2 сгорели в атмосфере.

Пришлось отказаться от дальнейших попыток начать штурм Марса в 1960 году. Никаких официальных сообщений о гибели двух межпланетных станций в печати не появилось.

Через два года наступил новый благоприятный период для запуска аппаратов в сторону соседней планеты. К тому времени удалось подготовить три станции – они проходили под обозначением «2МВ», чем подчеркивалась их универсальность и возможность использования как для полета к Марсу, так и для полета к Венере. Две из них, которые вышли на околоземную орбиту 24 октября («Спутник-29») и 4 ноября 1962 года («Спутник-31»), повторили судьбу своих более простых предшественниц.

Однако один запуск все-таки оказался успешным. 1 ноября 1962 года разгонный блок перевел на траекторию полета к Марсу автоматическую станцию «2МВ-4» № 2, известную ныне под названием «Марс-1». Почти пять месяцев с ней удавалось поддерживать связь. За это время станция приблизилась к Марсу на расстояние 106 млн км. 21 марта 1963 года из-за потери ориентации главной антенны она «замолчала». Станция пролетела мимо красной планеты на расстоянии 195 000 км, но никакой полезной информации передать не смогла.

Следующую попытку запустить станцию к Марсу советские ракетчики предприняли 30 ноября 1964 года. Тогда в космос должна была отправиться станция «3MВ-4А». Ее получилось даже вывести на околоземную орбиту, но из-за сбоя в системе ориентации она ушла в свободный полет.

В те времена, когда удавалось включить разгонный блок и свести станцию с околоземной орбиты, для официального сообщения о ней использовали название «Зонд». Так же поступили и с «3МВ-4А», которой присвоили имя «Зонд-2». Она все-таки добралась до Марса и пролетела на расстоянии 650 000 км от него – к сожалению, так и оставшись бесполезной грудой металла.

Не очень хорошо поначалу складывались дела и у американцев. Первой межпланетной автоматической станцией НАСА, запущенной к Марсу 5 ноября 1964 года, стал «Маринер-3» («Mariner-3», «Mariner-C»). Похоже, что при выходе из земной атмосферы станция не освободилась от теплозащитной оболочки и не смогла удержаться на проектном курсе из-за лишнего веса.

Три недели спустя, 28 ноября 1964 года, запустили второй аппарат, «Маринер-4» («Mariner-4», «Mariner-D»). Теперь все прошло намного лучше. Станция пролетела в 10 000 км от Марса и 14 июля 1965 года сделала, а на следующий день передала на Землю двадцать два снимка. Они показали поверхность, густо изрытую кратерами (было идентифицировано семьдесят ударных кратеров) и… совершенно безжизненную. Никаких каналов на Марсе не обнаружилось. Это был первый взгляд человека на Марс с близкого расстояния, и он развеял многие иллюзии.

Снимки, переданные с борта «Маринер-4», были опубликованы 6 августа 1965 года вместе с отчетом научной группы. Они вызвали шок. Получалось, что самые радикальные скептики правы: Марс во всем подобен Луне. Его атмосфера слишком слаба, чтобы защищать поверхность от метеоритов. Даже если бы на красной планете и возникли какие-то зачатки жизни, они были бы уничтожены непрекращающейся метеоритной бомбардировкой. Скептики могли торжествовать. Но хотелось ли им торжествовать? Человечество было поставлено перед фактом: оно одиноко в Солнечной системе, и в ближайшее время контакт с «братьями по разуму» вряд ли возможен.

Не утешали и данные по атмосферному давлению у поверхности Марса, полученные станцией с помощью метода радиозатмения: от 3,7 до 6,8 мм ртутного столба в разных точках. Таким образом, стало ясно, что все прежние оценки сильно завышены, а углекислый газ является основной компонентой атмосферы Марса (как и атмосферы Венеры).

Тех, кто рассчитывал обнаружить на Марсе руины древней цивилизации, тоже ждало сильнейшее разочарование: согласно существующей методике датировки кратерообразования, получалось, что самые большие и древние кратеры появились на красной планете как минимум два миллиарда лет назад – значит, еще в те времена планета была безжизненной или стала безжизненной после столкновения с крупными космическими объектами типа астероидов и комет.

Отсутствие следов воздействия на кратеры водяных потоков (а именно так постепенно разрушаются ударные кратеры на Земле) похоронило и гипотезу о том, что на Марсе есть какие-то запасы воды в виде открытых водоемов. А ведь всем уже было известно, что если на планете нет воды, значит, простейшая жизнь на ней невозможна…

Разочарование в Марсе вызвало разочарование в космонавтике вообще. Начались разговоры, что в изучении мертвых планет нет необходимости, оно нерентабельно и приносит одни убытки. В качестве примера можно привести деятельность физика Филипа Абельсона, в то время занимавшего кресло главного редактора авторитетного журнала «Science». Если ранее он выказывал уверенность, что на Марсе вполне можно обнаружить признаки биосферы, то позднее призвал вообще пересмотреть приоритеты в научной деятельности космического агентства НАСА. Нет смысла в дальнейших полетах к Марсу, говорил он. Пока половина мира голодает, а в бедных странах вспыхивают коммунистические революции, космическая программа отнимает средства, которые могли быть направлены в социальную сферу. К Абельсону присоединился известный микробиолог Барри Коммонер. Он заявил, что с самого начала было ясно: на Марсе нет и никогда не было жизни. На дальнейшие ее поиски будет потрачено много средств, но результат снова будет отрицательным.