Андрей Гусаров - Маршал Берия. Штрихи к биографии

Пройдя мимо многих дверей, попали в большой кабинет. Письменный стол, кресло, рядом – маленький столик. В стороне сидели несколько человек – генералы и люди в штатском. Предложили сесть. Я промолчал.

– Вы привлекаетесь по делу контрреволюционного заговора, направленного на свержение советского строя и восстановление капитализма…

Весь смысл случившегося лишь начинал в полной мере доходить до меня. „Террористическая организация“, „шпионаж в пользу английской разведки“, „аппаратура связи нами изъята“, „нелегальные связи“, „вы изобличены“…»

Власти решили идти по накатанному сценарию: если папа – шпион, то и сын, непременно, вырастет шпионом. Ничего оригинального. На допросах Серго следователи так и говорили: «Организатор – ваш отец. Он уже дал соответствующие показания. Ваша мать тоже созналась во всем». Семейный подряд какой-то! Уговаривать дать показания против отца в тюрьму приехал Маленков. «Как член партии, – вещал он Серго, – ты обязан дать нужные следствию показания». Еще они искали досье на высших партийных руководителей, которые Берия якобы собирал. В тюрьме Маленков несколько раз спрашивал у Серго об этих бумагах, да так и не поверил, что сын не знает об их существовании.

Одновременно на воле шло уничтожение репутации сына Берии. В коллективе, где Серго работал главным конструктором, представитель ЦК проводил бесконечные собрания коммунистов с осуждением антигосударственной деятельности С. Л. Берии. Три дня пытались уговорить коммунистов исключить Серго из партийной организации – собрание отказалось. Из партии сына Берии выгнали решением ЦК – тут Хрущеву и Маленкову препятствий не было.

Спустя некоторое время Серго перевели в Бутырку, где уже находилась в заключении мать, Нино Теймуразовна Берия. Режим вроде стал полегче, но для сына и матери следователи приготовили большой сюрприз. Как у нас, однако, силен народ на выдумку!

Однажды утром Серго вывели под конвоем во двор, где его уже поджидали семь автоматчиков и офицер – расстрельная команда. Поставили Берию-младшего к стенке, раздался приказ… В это время у окна стояла мать Серго, а рядом с ней – следователь с листком бумаги, уже оформленным, с признанием и компрометирующими сведениями против мужа. «Судьба вашего сына у вас в руках, подпишите», – ласково говорил добрый чекист. Она оттолкнула протянутую к ней бумагу и упала без чувств. Расстрел не состоялся – это была имитация. А Серго напишет в воспоминаниях: «…Я тогда поседел».

От Нино Теймуразовны следователи требовали то же, что и от ее сына, – показаний против Лаврентия Павловича.

Полтора года продолжалось заключение сына и матери, и в одно прекрасное утро, как принято в таких случаях написать, их освободили. Серго привезли на Лубянку к председателю КГБ Серову и генеральному прокурору Руденко, где он и узнал, что его освобождают, предложив на выбор город для продолжения работы по военно-ракетной тематике. Серго выбрал Свердловск (ныне – Екатеринбург). Следом в здание КГБ привезли и Нино Теймуразовну, которой рекомендовали уехать вместе с сыном на Урал.

Постановлением Президиума ЦК КПСС от 17 ноября 1954 года Серго Лаврентьевича лишили степени доктора физико-математических наук и воинского звания инженер-полковника. Через десять дней вышло еще одно постановление Президиума ЦК КПСС, в котором С. Л. Берии и его жене назначалась административная высылка в Свердловск с возможностью работы по специальности. И вновь верные сталинские последователи проявили себя во всей красе – Президиум присвоил себе судебные функции. Серго выдали новые документы, где он значился под девичий фамилией матери – Гегечкори, хотя он этого не просил, а вскоре семья под охраной двинулась в столыпинском вагоне на новое место жительства. Работал Серго старшим инженером в военном НИИ (ныне – НПО «Автоматика»). Тем временем в официальных документах записали: «Жена и сын Берии просили выдать им паспорта на фамилию Гегечкори (девичья фамилия жены Берия), мотивируя тем, что „с фамилией Берия нас население растерзает“».

Из-за ухудшившегося здоровья Нино Темуразовны Серго начал хлопотать о переводе в другой институт, на юг. Выбрали Украину и с помощью друзей добились переезда в Киев, но сама Нино поселилась в Днепропетровске, где и прожила остаток жизни. Она хотела жить в Грузии и сначала даже туда уехала, но вскоре к ней пришли два вежливых чекиста и мягко, но настоятельно рекомендовали в течение суток покинуть территорию республики. Так она и жила на Украине с мыслями о родине. Незадолго до своей кончины она написала маленькое письмо подруге в Грузию.

«Дорогая Тамара! Я еще жива. Но что это за жизнь, когда на девятом десятке лежу в постели в своей комнате и без помощи не могу ходить. Знаю, что на свете многое изменилось. НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ только моя любовь к родной Грузии и ко всем вам. Будьте всегда здоровы и счастливы. Нино Гегечкори. 9 июля 1990 года».

Не оставили в покое и грузинских родственников Лаврентия Павловича. После осуждения Берии на имя Хрущева пришла шифровка из Грузии: «Товарищу Хрущеву Н. С. После разоблачения преступных антипартийных и антигосударственных действий Берии проживающие в Тбилиси и других городах и районах Грузии его близкие родственники занимаются невыдержанными, злостного характера разговорами, являются источниками распространения разных провокационных слухов. Мать Берия – Берия Марта, глубоко верующая женщина, посещает церкви и молится за своего сына – врага народа. После разоблачения Берия участились подозрительные встречи родственников на ее квартире. Считая нецелесообразным дальнейшее пребывание в Грузии близких родственников врага народа Берия, ЦK КП Грузии просит дать указание Министерству внутренних дел Союза ССР об их выселении с территории Грузинской ССР.

Секретарь ЦК КП Грузии А. Мирцхулава».

Хрущев и Маленков благословили это беззаконие.

Хорошо, что отец Л. П. Берии умер до всех этих событий – на руках у невестки Нино. Но отыгрались на матери. Марте Джакели в 1953 году было уже восемьдесят пять лет, она ослепла и жила вместе с дочерью-инвалидом и восьмилетней внучкой. Для начала двух женщин и девочку вышвырнули из квартиры на улицу – они переехали в небольшую комнатушку. Но и этого показалось мало – несчастную старушку отправили в дом престарелых в заброшенную деревню в Абхазии, не разрешив другим родственникам взять ее к себе. Сестру Берии Аннету Павловну с семьей выслали в Абакан.

Так же поступили и с тещей маршала, Дарико Гегечкори, которой тоже было больше восьмидесяти лет, – старую женщину отправили умирать в дом престарелых далеко от Тбилиси.

Еще с десяток родственников выселили из Грузии в Красноярский край и Казахстан, запретив селиться в столицах и крупных городах Союза ССР.