Владимир Рохмистров - Книга Магов (сборник)

И он сделал это на виду у всех, и царя, и стоящих вокруг мужей. Изумленный же происшедшим царь сказал Ефиппе: «Знаешь ли еще какого духа, подобного тебе?» И говорит Ефиппа: «Есть, царь, и другой дух, в Эритрейском море лежащий и имеющий в самом себе пурпурный столб». И говорит царь: «Отправляйся с печатью и приведи мне его сюда». Ефиппа, уйдя с печатью, вытащил его и привел, и оба духа, подняв столб, несли его по воздуху. Увидев это, царь пришел в изумление, велел им поднять столб и повесить его в воздухе вплоть до свершения времен (вечности) и не бросать его на землю никогда, чтобы каким-нибудь образом род людей не осквернили бы. [37] В другом тексте: «И они оба поклялись, сказав: „Твоим живым Господом Богом [клянемся] не отпускать эту колонну до конца света. Но в тот день, когда этот камень упадет, это и будет концом света“».

Затем царь спросил Орния: «Есть ли еще какой дух?» И Орний ответил: «Есть многие, [38] В других списках «Завещания» называются тридцать шесть духов и каждому дается характеристика. о царь, управляет же ими один, величайший владетель силы». «И кто же это, – спрашивает царь, – кто величайшую силу имеет, и каково его имя?» И Орний говорит: «Его зовут Самаэль, начальник сонма демонов, он ими управляет и собранными тобой управляет, о царь, оставаясь невидимым». Но Соломон приказал: «Нечего тебе об этом заботиться, дурной и нечистый дух, но, взяв печать, приведи мне его сюда вскорости». И, взяв печать Бога, Орний ушел, исполняя волю царя. Соломон же, опустившись на свой трон, был в своей царской власти украшен венком и диадемой и, Орния с Самаэлем ожидая, держал в руке царский скипетр. Когда же пришли Самаэль и Орний к Соломону, спросил царь Самаэля: «Кто ты есть и как тебе имя?» Тот же говорит: «Самаэлем я назван. Я начальник, я управляю сонмом демонов». А царь: «Можешь сделать что-либо для меня?» Тот же говорит: «Могу сцепиться с тобой и унести тебя на край земли». И вместе с этими словами схватил его и унес на край земли. Разгласилась же слава царя во все концы земли. И пали ниц перед ним все цари земли и начальники и организовали хор к завершению строительства храма. [39] В других списках рассказывается, что Соломон воспламенился страстью к одной иевусеянке и принес ради нее жертву идолам, за что Дух Божий отвернулся от него. Согласно другим источникам, сам Соломон, унесенный на край земли, был лишен своей славы и всех почестей, а вместо него десять лет правил под его личиной дух. И только перед самой смертью Соломон вновь был возвращен на свой престол, после чего и написал это «Завещание», чтобы прочитавшие его помолились за него. Из «Третьей Книги Царств» мы узнаем, что среди семисот жен и трехсот наложниц в гареме Соломона было множество чужестранок, поклонявшихся другим богам и в конечном итоге увлекших его сердце и заставивших забыть о Господе; в результате он начал поклоняться Астарте, богине Сидонской, Милхому (или Молоху), мерзости Аммонитской, и Хамосу, мерзости Моавитской, поставил им капище на горе и совершал в их честь всесожжения и жертвоприношения. За это Господь разгневался на Соломона. И, согласно Иосифу Флавию, последующее падение Соломона также связано с его любовью к чужестранкам. «Песнь Песней» служит дополнительным штрихом к портрету царя, захваченного неугасимой страстью к женщине. Кроме того, трагический смысл его отчуждения от милости Божьей повторяется в горестных жалобах Экклезиаста, который когда-то «был царем над Израилем в Иерусалиме». Эта фраза намекает на предание о том, что последние годы своей жизни Соломон провел в изгнании.

В это время слагал он Песнь песней и сказал таким образом: «Я приобрел царство, я приобрел певцов и певиц». И, перечислив все это, признал: «Все это суета сует и всяческая суета». Сказал же и это: «Всем писаниям предшествует Х». Благоволением Господа спасен Соломон для его царства и закончил всепочитаемый храм Бога. Закончил же все по подобию верхнему порядку. Во главе херувимы и серафимы шестикрылые, сзади же алтаря многоглазые престолы и господства. Несказанна красота этого храма и неизъяснима и такова, какой не было и не будет.

История Соломона поучительна; для познания неведомой бесконечности оказывается недостаточно не только самого выдающегося разума, но и всемогущества мага. Необходимо еще третье, и главное, – Божье благословение – свет, который и во тьме светит . И Гермес Триждывеличайший, обретший все эти составляющие, говорит о работе Солнца , благодаря которой убежит от тебя всякая тьма .

Ф. А. Йейтс замечает: « Факт, что и писавший в III веке Лактанций, и писавший в IV веке Августин безоговорочно принимают легенду о Гермесе Трисмегисте, служит примечательным свидетельством известности и значительности герметических текстов… ». [40] Йейтс Ф. А. Указ соч. С. 13–14. Однако Августин в своем труде «О граде Божием» подвергает суровому осуждению то, что Гермес Египтянин, называемый Трисмегистом, писал об идолах. И потому « неудивительно, что для ренессансного мага, желавшего остаться христианином, излюбленным отцом церкви стал именно Лактанций ». [41] Там же. С. 15.

В «Божественных установлениях» Лактанция много цитат из Гермеса Трисмегиста и ссылок на него. Святой отец отмечает, что Гермес, подобно христианам, называет Бога Отцом; и действительно, в герметических текстах слово отец нередко применяется к верховному существу. Еще примечательней, однако, то, что Гермес говорит о Сыне Божием. Чтобы продемонстрировать это удивительное подтверждение истины христианства, исходящее от древнейшего автора, Лактанций приводит по-гречески обширную цитату из «Асклепия»: « Господь и демиург всего сущего, которого мы справедливо называем Богом, поскольку сотворив второго Бога, видимого и чувственно воспринимаемого… стоящего на первом месте среди творений и на втором после самого Бога, решил, что Он прекрасен и преисполнен всех благ; и полюбил Он его как свое собственное дитя ». [42] Высокий герметизм. С. 201.

Таким образом, в Средние века имя Гермеса Трисмегиста было широко известно и связывалось с алхимией и магией. И хотя Альберт Великий осуждал некоторые книги герметического корпуса за бесовскую магию, а над «Асклепием» тяготело выдвинутое Августином обвинение в идолопоклонстве, средневековые авторы, занимавшиеся естественной философией, говорили о Гермесе с уважением, а Роджер Бэкон и вообще считал его отцом философов . Соответственно, Возрождение приняло Гермеса Трисмегиста за реальное лицо и автора герметических текстов, опираясь на безупречные авторитеты.

Отнюдь не отталкивал от занятий магией и божественный Платон. Здесь достаточно лишь привести фрагмент из его «Пира»: